поищу! — пригрозил Насос.
— Рискни, — донеслось из глубины ларька, и в тишине отчетливо щелкнул затвор.
— Ладно тебе, — тотчас миролюбиво сказали парни, оттаскивая Насоса в сторону. — Шлепнет еще…
— Я ему шлепну!
— Пошли, пошли…
И точно, шлепнут, даже фамилии не спросят. Потому что ларек. А у каждого ларька — своя «крыша». Такой теперь закон!
Насос «законы» знал хорошо, отошел в сторону, как бы поддаваясь уговорам приятелей (надо же держать авторитет). У окошечка остался только вежливый Суслик.
— Какая есть, отец? — миролюбиво поинтересовался он, всем своим кротким видом давая понять, что не желает связываться с продавцом, а уж тем более — Боже упаси! — грубить ему и нарываться на адекватные меры.
— Тверская есть…
— Пошукай что-нибудь поприличнее, батя. Клапана горят!
— Люберецкая, — донеслось через некоторое время. — Все, остальное — отрава!
— Ну, что, мужики, берем люберецкую?
— Пусть ее «любера» пьют!
— И Расторгуев в придачу!
— Гы-гы-гы! — заржал Насос, оценивая шутку по достоинству. — Ты чего, Суслик, совсем с катушек съехал?
— Не понял?
— От бабок карманы лопаются, а он на люберецкую целится. Ну ты даешь!
— Я ж как лучше хотел! — обиделся Суслик. — Не хотите, так и не надо! Больно нужно…
— Пошли, пошли, — перебил его Рюмин. — Я тут кое-что получше придумал…
И он решительно зашагал прочь.
— Ты куда?
Но Рюмин не ответил. Знал — никуда не денутся, пойдут за ним как миленькие.
Точно — пошли. Даже не спросили — куда…
Так они попали в заведение с гордым названием «Князь».
Кто же знал, что так произойдет!
Ничто не предвещало опасности, и когда приятели, миновав охрану, ввалились в заведение, все было нормально и благопристойно, насколько это может быть на окраине Москвы, в полночь, в кабаке. И потом все было привычно — «добавка» в виде коктейлей, по шприцу в туалете, выход накопившейся энергии через какой-то дикий танец…
Рюмин долго танцевал напротив странной девицы с панковским «ирокезом» на голове. Девица подмигивала, закатывала глаза, ломала крутой «шейк» и повизгивала от удовольствия. Было видно, что она получает кайф по полной программе.
— А так можешь? — орал возбужденный Рюмин; наркотик, который он вколол в туалете, уже начал подавать «признаки жизни», и теперь хотелось только одного — безудержного веселья.
— Могу! — визжала девица.
— А так?..
— Все могу! Все! Все! Все!
— Давай?
— Даю!!!
— Смотри, как Рюмин разошелся, — сказал Суслик, кивнув в сторону приятеля.
— Лишь бы «трипак» не подхватил, — отозвался Насос, усмехнувшись. Он тянул коктейль через длинную соломинку и недобро посматривал по сторонам. Те, кто знал Насоса, могли бы с уверенностью сказать, что со скоростью курьерского поезда приближалась третья степень его опьянения, после которой оставалось лишь одно — драка. Причем было неважно, сколько перед Насосом противников, какого возраста и чем они вооружены…
Дима пьяно осмотрел заведение и увидел девушку, которая показалась ему настоящей красавицей. Это была Ло. Она в одиночестве скучала за крохотным столиком — Дервиш направился к стойке бара за сигаретами — и качала головой в такт музыке.
— «Ларису Ивановну хочу!» — передразнивая известного персонажа, закричал Дима. — Эй, девочка!..
— Тихо ты!
— А чего? Пусть, — вступился за Диму Насос. — Если хочет, значит, имеет полное право. Основной закон демократии. Или я не прав? — угрожающе спросил он.
— Прав!
— Тогда — вперед. Берем телку и чешем к нам…
— Она не одна, — попытался в последний раз успокоить друзей Суслик.
— И это очень хорошо! — сказал Насос, предчувствуя, что есть возможность подраться.
Эта четверка пьяных парней сразу же не понравилась Ло…
Да и вообще все было не так, как она привыкла. В отличие от других «товарок» Ло была коренной москвичкой и занималась проституцией не столько ради денег, а по какому-то непонятному — животному! — желанию. Она чувствовала, что именно сейчас ей интересно это, и потом… Что будет потом, она не знала. Что будет, то будет! Может быть, ей захочется путешествовать. И ведь поедет. Сразу годика на два-три, по всем странам, куда только можно попасть…
— Ты у меня романтик, — мягко говорил отец, он ее любил.
— Романтица!
— Так не говорят.
— А я буду! Буду! Буду! — капризно отвечала Ло и, не выдержав, начинала хохотать. — Папка, какой ты у меня хороший!
— Хороший, хороший… — ворчливо отвечал отец, на самом деле милейший и добрейший человек, задумывался и просил: — А может быть, бросишь свою пакость?
Это он о проституции. От отца Ло ничего не скрывала. Знала, что поймет, простит, да еще и защитит…
— Папка, ты же знаешь! Надоест — брошу!
— Но здоровье…
— А за здоровьем я слежу! — Ло делала невинные глаза и начинала подробно рассказывать, как она это делает, неизменно в конце добавляя: — Неужели ты хочешь, чтобы я пошла по твоим стопам, продолжая семейную династию, и травилась хлором на Капотне?
Отец работал на знаменитой столичной «керосинке» и зла своей дочери, конечно же, не желал. Но проституция…
— Ничего ты не понимаешь, — тараторила Ло. — Это даже очень интересно. Новые люди, новые встречи. А однажды мне встретился Родион Газманов…
— Не может быть!
— Честное пионерское. Он был в белом костюме, с собакой на поводке и… — Ло выдерживала паузу и неожиданно заканчивала: — Лысый!
— Что?!
— Лысый! Лысый! Лысый!
Газманова, конечно, Ло не встречала, поэтому и «остригла» в своем рассказе. Ей все больше попадались добропорядочные отцы семейств и одинокие мужчины. Кавказцев и шумные компании подростков она старалась обходить стороной…
Как, например, этих четверых.
Итак, вечер шел не по плану.
Обычно ее сразу везли на квартиру или удовлетворялись быстрым сексом в машине. Но клиент попался какой-то странный. Повез ее в «Князь», бросил за столиком, не танцует, не пьет, молчит все время…
— Ты не маньяк? — спросила Ло.
— Что? — Дервиш все еще находился в своих мыслях.
— Я спрашиваю, ты случайно не маньяк?
— Нет…
— Тогда пойдем отсюда.
Ло решительно встала.
Дервиш подал ей сумочку, расплатился и пошел следом.
— Вперед, орлы! — приказал Насос, видя, что девушка и мужчина направились к выходу.
— Мы не орлы, здесь вентиляция такая, — попытался пошутить Суслик, но все же поднялся со стула и шагнул за главарем…
Рюмин и Дима, обнявшись, как пьяные матросы, затянули разудалую песню — им было все нипочем. Эх, гулять так гулять!
Голуби кружат над нашей зоной,
Мама, привезите мне двустволку,
Я как долбану по этой стае,
Чтоб они здесь больше не летали-и!..
4
Со стороны все происходящее напоминало театральное представление. Смесь театра теней и театра абсурда. Гремучую смесь…
Вот Ло.
А вот — эти.
