Мама перестает плакать, смотрит на меня и говорит глухо:
– Я беременна.
И снова слезы струятся из ее глаз.
Блин.
Подхожу к ней, обнимаю, прижимаю к себе, глажу по спине. Она мне так в детстве делала, когда я расстраивался.
– Эй-эй-эй. А плачешь-то чего? Я уж подумал, стряслось что. Ну, беременна. Это же не конец света.
Она чуть затихает, слушая мой голос, а я спрашиваю:
– От него? От Холодова?
– Дааа, – выдыхает с обидой, – Я к нему ездила сегодня и рассказала, а он требует аборт сделать. Даже денег дал.
Вот здесь наступает деликатный момент, когда нельзя ошибиться. Это ведь только ей решать, будет ли этот ребенок или нет.
Новость не вышибла почву у меня из-под ног. Наоборот. Было время, когда я очень хотел сестренку. Родителей задолбал, когда они ее привезут из магазина. А потом во втором классе увидел Полю. Она тогда только перевелась к нам. Была постарше немного. Ее почему-то с восьми лет в школу отдали. И я вроде как успокоился. От родителей отстал.
Так может сейчас пришло это время? Для сестренки?
– А ты сама как?
Молчит. Перестает плакать.
– Он же живой уже, – сколько боли в этих словах.
Так не должно быть.
– На хрен ты своего олигарха, я надеюсь, послала? Хочешь, я ему морду набью? Только скажи, – предлагаю от всего сердца.
Ведь взрослый человек должен же понимать, что секс – это такое дело, в результате которого часто появляются дети. И не всегда запланированные. И не всегда средства защиты срабатывают. Не хочешь рисковать, дрочи. Но зачем женщину обижать? Тем более беременную... Тем более, от тебя... Не понимаю.
Улыбается после моих слов. Наверняка, представила этого альфа-самца с разбитой рожей. Ну, хоть рыдать прекратила.
Отрицательно, машет головой.
– Нет, спасибо, Матвей, не надо. Мозгов это ему все равно не добавит.
Потом замолкает и уже более серьезно продолжает:
– Я оставить хочу. Помнишь, как ты сестренку просил?
Мы даже думаем с ней об одном и том же. Хорошо, что я на нее похож. Не на Белова. Тьфу, Господи.
Мрачнеет.
– Нам трудно будет, Матвей. Я не хочу это все на твои плечи взваливать.
Глупости какие. Зачем семья вообще нужна, если ты на родных людей не можешь опереться?
– Мам мы справимся! Не смей сомневаться.
Мы сидим какое-то время обнявшись. Она успокоилась, и это хорошо. Беременным нельзя нервничать. И их надо кормить. За двоих.
– Давай я приготовлю чего-нибудь? Что хочешь?
Вздыхает:
– Нет, спасибо. Я перенервничала. Сделай мне чай с ромашкой, пожалуйста. А я полежу пока.
Готовлю ей чай, отношу в комнату. Но она уже спит. Вот и славно. Утро вечера мудренее.
В дверь звонят. Тороплюсь открыть, чтобы не разбудили мать. Кого там еще принесло?
Дверь открываю широко и резко. Перед собой вижу холодовского начальника службы безопасности. Он делает шаг в мою сторону, явно намереваясь зайти в квартиру. Перегораживаю дверной проем и интересуюсь неслишком приветливо:
– Чего Вам?
Он как-то странно кряхтит:
– Кхм. Не пустишь?
Я выхожу к нему из квартиры, прихватив ключи с полки в прихожей. Дверь захлопываю.
– Нет, – отвечаю на его вопрос.
– Понял. Мать где?
– Дома. Спит. А что за непонятный интерес?
– Ты в курсе, что ли?
– А не должен?
– Ты нормально разговаривать умеешь, Матвей?
Не доволен. А чего он хотел? Хлеба с солью?
– Я нормально Вас спрашиваю, что Вам нужно?
– Хотел узнать, доехала ли твоя мать до дома и все ли с ней в порядке.
Понимаю, откуда ветер дует.
– Вас работодатель отправил? Сначала довел до истерики, потом решил узнать – хватит с нее или еще добавить.
Вижу, что собирается возражать.
Не даю ему такой возможности.
– Передайте господину олигарху, чтобы спал спокойно. Его мнение принято к сведению. И больше его величество беспокоить никто не будет.
Мужчина смотрит на меня с укором.
– Матвей, это все не просто. Ты ж ничего не знаешь о человеке. А судишь.
– Лечить меня не надо. Кто такой ваш Холодов, чтобы я его узнавал? Вы зачем сюда пришли? Узнать будут ли проблемы? Их не будет. И второй раз она к нему не придет. Чтобы не случилось.
– Я так понимаю, сейчас все на взводе. И ты, конечно, на стороне матери. Но пройдет время. Все успокоятся. И разберутся, что к чему.
К стоящему напротив мужчине у меня никаких претензий. Наоборот, если бы не он, то разбираться бы не было необходимости. Он со своими людьми очень четко сработал. Именно поэтому Холодов и мать остались в живых.
– Я не думаю, что матери будет теперь интересно в чем-то разбираться. Она обычно говорит один раз. Если ее не слышат, то это уже не ее трудности.
Саркисян после моих слов как-то грустнеет, что ли.
– Поживем-увидим, парень, – говорит напоследок.
Я смотрю в широкую спину удаляющегося гостя и вспоминаю отца. Он уже посмотрел. Тот тоже думал, что все в его власти. Пока ему от ворот поворот не дали.
И этот умник еще набегается.
Олеся
Я спала без сновидений очень долго. Сказалось общее самочувствие и стресс. Проснувшись, лежала в постели и размышляла, как быть дальше.
Подумать было над чем. Нет, ни на какой аборт я не собиралась. Это же мой ребенок. Такой же, как Матвей. А чем недоволен Влад, это его проблемы. Горько только, что у моего ребенка не будет отца. Но у Матвея он есть. И что? Я даже не знаю, какой вариант лучше. Когда тебе обозначили сразу, что твой ребенок не нужен. Или когда человек столько лет играет в заботливого папочку, а потом за пару дней забывает о собственном ребенке. Потому что, если действительно любишь собственное дитя, разве бывает так, что у тебя за него перестает болеть сердце? Разве может быть так, что тебе будет все равно, есть ли у него крыша над головой и еда в холодильнике?
Я очень разочарована в мужчинах. Но не до конца. Потому что одного настоящего я все же знаю.
А остальные... Может, дело во мне и я просто не умею выбирать?
Но в любом случае я не собираюсь унывать. Я представила малыша и поняла, что очень хочу дочку. Крохотную и красивую. К тому же, хоть я вчера и бросила в лицо Владу, что он – жлоб, но полмиллиона рублей помогут нам продержаться какое-то время.
