я вдруг открыла в себе любовь к физической культуре и, спрыгнув на пол, продемонстрировала ему и чудо походку и тягу к приседаниям, уверяя в отсутствии необходимости соприкосновения моей нежной кожи с острыми предметами.
— Разок проткнуть все же стоило бы, — сдвинув брови, многозначительно изрек волшебник, заставив мои ноги сделать незаметный шаг в сторону. Меня с детства отталкивали любые процедуры, связанные с уколами и, вряд ли волшебная игла могла вызвать восторг.
— Не надо, пожалуйста, протыкать мою кожу, — осторожно попросила я, и тут хмурый профессор-лекарь-доктор-франкенштейн добродушно усмехнулся:
— Кто ж кожу витийной иглой протыкает? Подойди ведьмочка, — он сделал знак рукой, как несмышлёному ребенку, — Не бойся, этот артефакт уничтожает невидимые для глаза следы партина, которые и парализуют ноги. Обещаю, процедура безболезненная. — и не соврал.
Игла скользила по ноге, испуская зеленоватый свет, а врач хмурился и проговаривал:
— Странно, странно. Ни одни следы партина не исчезают столь бесследно, если только ты не владеешь темной магией. — перейдя на шепот, посмотрел на меня одним увеличенным сквозь лупу глазом, — Владеешь?
— Не владею, — так же шепотом, но абсолютно честно, ответила я.
— Значит твой питомец владеет! — отчего-то чересчур радостно хмыкнул мужчина, как на кровати появилась Лилу. — Твое белое чудо? Да?
— Мое. — не отрекаться же от питомца, чтобы скрыть его способности.
— Белая кошка ведьмы, — явив свету свою белозубую улыбку, объявил Метаморфоз и, странным витиеватым взмахом растворив иглу в воздухе, протянул руку к моему котенку. — Первый раз в жизни вижу эдакое чудо. — Лилу, как ни странно охотно подошла к нему и даже позволила себя погладить. — Из каких таких уголков тьмы ты вышла, создание? Наверняка и проклинать удачно умеешь, а? — последние слова не пришлись по вкусу моему котику, и он, задрав хвост, деловито отодвинулся. — Да не сердись ты, я же с восхищениями!
Мы с Кайли тем временем вели оживленную беседу глазами, которая перетекла в бурное вполне себе голосовое обсуждение лекаря, как только он, пожелав нам не хворать, вышел из комнаты. Подруга строила догадки о моем будущем темной ведьмы — исходя из выводов, развешанных чудо-доктором на моего котика, — а я возмущенно утверждала обратное, намереваясь стать самой светлой среди светлых.
— Скукота. — усмехалась Кайли, когда в нашу дверь постучали.
Дилан, узнавший о случившемся со мной неприятном инциденте, зашел навестить меня с очаровательным маленьким букетом полевых цветов в руке. К счастью, прямолинейных взглядов моей соседки, в минуты, когда он вручал мне цветы, студент не видел. А занятия сегодня должны были начаться после полудня, поэтому имелось достаточно времени, чтобы пригласить гостя и предложить ему чашку чая и имбирное печенье.
Как выяснилось, помимо него, почти весь университет каким-то неведомым образом прознал о случившемся — им что по скрытым камерам освещали произошедшее или существует радио Ле Визардри с тайной трансляцией?
И, когда мы с Кайли громко смеялись над очередной шуткой нашего посетителя, в дверь снова постучали. Меньше Дилана я ожидала увидеть на пороге Гривена, на чьем лице мне померещилась тень улыбки, но это оказалось обманкой моего вдруг разыгравшегося воображения, потому что, когда он перевел взгляд на остальных, то излучал одно холодное безразличие. Зайдя, лаконично со всеми поздоровался в фирменной для себя манере, бросил странно уничижительный взгляд на вазу, в которую я поставила цветы и бесстрастно кинул мне:
— Вижу, ты в порядке. Тогда я пойду. Поговорим позднее, — и прежде чем хоть кто-то из нас успел среагировать, за ним закрылась дверь.
— Пока, Йен, — хмыкнул Дилан, а взгляд Кайли снисходительно у меня уточнял:
— И вот этот хамоватый тип тебе нравится, серьезно, мадамн?
Глава 35. Очень холодный Йен. Температура устрашающая
Конечно же нет! — отвечала я Кайли, пытаясь угомонить взволнованное сердце, когда за мистером бессердечность закрылась дверь. Зачем он приходил? Что хотел сказать? Неужели беспокоился обо мне? Не то, чтобы я сразу сконструировала цепочку рассуждений, в которой Йен провел беспокойную ночь, ворочаясь и переживая обо мне, но даже малюсенькая мысль о том, что он хотя бы раз вспоминал меня, вызывала внутри какое-то волнительное цунами.
Дилан продолжал шутить и развлекать нас остроумными диалогами, но все слова скользили мимо меня, и я улыбалась, скорее отражая реакцию Кайли, нежели проявляя собственные эмоции. Он вызвался сопровождать нас весь учебный день, на случай если вдруг свойства партина не ушли бесследно и мне понадобится помощь. Я пыталась возражать и убедить в отсутствии всякой на то необходимости, но он отказался слушать и провожал нас на совместные занятия или ждал около дверей, если пары проходили в разных местах. Кайли его общество ни капли не напрягало, а я оказалась ужасным человеком… Не могу понять отчего, но каждый раз, когда мы встречали Йена и тот кидался в нас холодным безразличием, я мечтала, чтобы Дилан ушел… хоть и понимала — дело вовсе не в нем. И в этом я убедилась позднее. Ощутила, как говорится, всецело, ясно, магически внятно.
После занятий мне, наконец, удалось под каким-то предлогом избавиться от своих опекунов и, забежав в столовую, я купила кофе, взяла парочку печений и направилась в библиотеку. Там, как и надеялась, оказалось пустынно, а тот, кого я все время искала глазами на переменах, сидел неизменно на своем излюбленном синем диване и увлеченно что-то читал.
А ведь я его так и не поблагодарила. Кряхтящее «спасибо» не считается, необходимо выразиться нормально. Ведь так? Уж не знаю, искала я для себя повод или сочиняла его прямо на ходу, но ноги сами несли меня к Гривену, который едва подняв на меня взгляд, тут же вернул его к раскрытой в его руках книге.
— Йен, я хотела поблагодарить тебя за вчера и…
— Не стоит. — резкий климатический холод впечатался мне в лоб.
— Но ты сегодня утром приходил и…
— Проходил мимо, вот и заглянул. — какая же я дура. Нафантазировала себе, что он ко мне шел специально, а получается, что… Больше всего хотелось овладеть прямо на месте магией исчезновения и заодно стирания памяти — как ему, так и себе — но вместо бегства, зачем-то решила идти до конца своего идиотического плана.
— Все равно, спасибо. И
