Александрович покачал головой, глядя на старшего сына.
— Ваша матушка бы сейчас заявила, что в тебе говорит кровь Демидовых, Сергей, — посмеялся он. — Но я рад, что ты смог сам разрешить эту ситуацию. Будем считать, что вопрос с твоим браком закрыт. Дмитрий?
Я повернулся к отцу и кивнул.
— Двадцатого числа у нас с Викторией Львовной помолвка, и в январе — свадьба, — ответил я, глядя на князя Романова. — Затягивать никто не хочет, так что выждем положенный в обществе минимальный срок, и она станет моей женой. За мной окончательно закрепится статус наследника Урала, а наши дети, вероятно, родившиеся в следующем году, уже сформируют новую линию наследования Уральского княжества. По линии Романовых.
Отец кивнул, принимая мой ответ, и не стал скрывать довольной улыбки.
— Как все интересно поворачивается, — заметил он. — Что ж, на этом предлагаю закончить семейный завтрак и всем заняться своими делами.
Покинув столовую первым, я поднялся к себе в покои. Включив рабочий ноутбук, проверил данные «Оракула». Ни на одной из камер пока что лица Юлии Александровны зафиксировано не было. Вряд ли она могла выжить в том огненном торнадо государя, но пока мне не слишком-то верилось в гибель своей биологической матери.
Слишком легко она ушла, и слишком это на нее не было похоже.
На почту пришло письмо из царской канцелярии, и я сразу же его открыл. Пропустив официальную шапку, прочел распоряжение явиться в Кремль на официальное награждение в следующий понедельник.
Естественно, я там не один буду получать награду, а в числе прочих отличившихся людей Русского царства. Спасатели, пожарники, полицейские — и среди них я один благородный. Конечно, в обществе могли бы посчитать, что это не самая подходящая компания, но у меня своя голова на плечах.
Те, у кого есть мозг в черепной коробке, и он используется по назначению, сразу поймут, что государь таким образом показывает всему Русскому царству — княжич Романов Дмитрий Алексеевич его верный человек. А заодно и новую награду вручит, подходящую случаю.
Не так уж часто царю спасают жизнь. И если так разобраться, то это действительно знаковое событие. Ведь я — Романов, а Михаил II — Рюрикович. Это ли не знак окончательного примирения между двумя линиями царских кровей?
Телефон завибрировал, и я поднял трубку.
— Здравствуйте, Виктория, — поздоровался я, откидываясь на спинку кресла.
— Дмитрий, — с облегчением выдохнула девушка на том конце. — Я так волновалась за вас, когда прочла новости. Вы в порядке? Вам нужна помощь? Мне направить к вам Василису?
Меня тронула такая забота. Настроение сразу же приподнялось.
— Вам совершенно не о чем беспокоиться, моя принцесса, — с тихим смешком сказал я. — На следующей неделе меня наградят за спасение государя, и я тут же сяду в самолет, чтобы прилететь к вам как можно скорее.
Виктория вновь вздохнула.
— Очень на это надеюсь, Дмитрий, — придав голосу капельку наигранной строгости, произнесла боярышня. — И я посмотрела поправленные вами документы. Не со всем я согласна, но мы можем попробовать.
— Отличные новости, Виктория, — бодро ответил я. — Именно этим мы и займемся, как только я приведу себя в порядок после приземления. Если вы, конечно, не возражаете.
— Я буду ждать этого с нетерпением, — ответила она. — Но мне пора вернуться к делам. Рада была вас услышать, Дмитрий. Берегите себя.
— Это взаимно, Виктория. Обещаю беречь себя как только могу, — сказал я.
Закончив разговор, я по-новому взглянул на отчет «Оракула». Может быть, и хорошо, что царица так и не появилась на камерах. Хватит с меня этих столичных интриг, пора возвращаться домой на Урал.
Но прежде нужно было сделать еще несколько дел. А потому я набрал новый номер и, дождавшись ответа, произнес:
— Здравствуйте, Игорь Павлович, прошу прощения за то, что вчера не смог явиться на встречу.
— Я читаю новости, княжич Романов, и прекрасно осведомлен о причине, — сказал Стремнев. — Полагаю, вы звоните, чтобы назначить новую встречу?
— Да. И я хотел бы, если вы сочтете это приемлемым, пригласить вас в наш особняк, например, сегодня вечером.
Боярич несколько секунд обдумывал мое предложение. Но, наконец, принял решение.
— Хорошо, Дмитрий Алексеевич, я освобожусь после семи вечера и сразу направлюсь к вам. Если это все?..
— До вечера, Игорь Павлович, — подтвердил я, прежде чем положить трубку.
Итак, вечером я что-то обязательно выжму из Стремнева, и можно считать, что день удался. А пока нужно заняться работой. Героически я спас царя или нет, а мои проекты за меня никто не сделает.
Глава 15
— При всем уважении, Дмитрий Алексеевич, — покачал головой Игорь Павлович Стремнев, — вы рассуждаете в корне неверно. По вашему мнению, существует некая разумная воля, которая определяет, как и когда работает дар.
— А разве это не так? — приподняв бровь, уточнил я.
— Чтобы в точности описать систему даров, нужно смотреть в период ее возникновения, — заговорил боярич, глядя на меня. — К примеру, князь Демидов получил свой яд, хотя, откровенно говоря, не слишком отличался от своих современников. Прошу прощения, если вас это заденет, но в тот временной период травили друг другу жизнь вообще все аристократы. Однако на всей планете только Демидовы стали отравителями. Не Медичи, не какая-либо иная европейская семья, прославившаяся именно таким способом проведения своей политики. А ведь в Европе это было не просто обыденностью, а настоящей модой. И мы не говорим еще о турках с их гаремами, змеями в кроватях и прочих радостях.
— Продолжайте, — предложил я.
Чувствовалось, что Игорь Павлович действительно увлечен этой темой. Чем дальше он говорил, тем сильнее у него горели глаза. Даже жаль, что такой человек прозябает на должности управляющего мясной компании. Ему бы выступать перед студентами того же Царского Государственного Университета, вот где пригодился бы подобный энтузиазм.
— Как таковая система, как философский конструкт, имеет место быть, — сказал он. — Но она не задает конкретные моменты, только общее направление. К примеру, условия получения дара не так важны, как тот факт, что у изначально сильных одаренных быстрее растут ранги, чем у слабых. Владение способностью управлять магической энергией — да, контролируется системой, но сильный огневик легче обучится водной стихии, чем слабый водник, не менявший дар. Это константа. А если мы рассматриваем возможность
