– Гуринскую? Она в Кипарове командует здешней паспортно-визовой службой. Во, по кому «вышка» плачет! Конченная мразь, и из хапуг – хапуга. Если ей «на лапу» не дашь – всё, документы волокитит месяцами. А у них же есть определённый срок, после чего они становятся недействительными, и людям опять приходится собирать справки по новой. Многие последнее отдают, лишь бы вырваться из этого ада. А ты не хотел бы уехать туда на ПМЖ? Я же вижу, как ты надрываешься, чтобы обеспечить семью. И всё равно получаешь шиш. В Германии ты получал бы раз в десять больше.
– Кто меня там ждёт? – Березинцев рассмеялся. – Как у нас говорят? Где родился – там и сгодился. Любаня Майер, она в прошлом году уехала, меня тоже агитировала. Но… Скажу честно: даже с учётом нашей нынешней нищей жизни, всё равно почему-то не тянет…
* * *
Нелирическое отступление о трудности выбора между сытой чужбиной и голодным отечеством.
Когда уже распался Союз, и в Россию из бывших союзных республик хлынул поток тех, кому в условно независимых государствах жить стало очень неуютно, Даниловка на какое-то время стала чем-то наподобие перевалочной базы российских немцев. Впрочем, первоначально большинство немцев в Германию не особо-то и рвалось – Россия их вполне устраивала. Но год от года, стабильно ухудшающиеся условия жизни, вынуждали многих из них просить приюта на родине предков.
Ещё в начале девяностых Березинцев , уйдя из ветеринарии (только что заступивший на место главврача района Свербилов достал его своей тупой дурью до полного «не хочу») пару лет подряд работал заведующим сельским клубом. Будучи человеком разносторонним, он без труда смог вписаться в весьма далёкую от ветеринарии сферу деятельности. И вот, однажды к нему подошла не так давно приехавшая на жительство в Даниловку Любовь Майер, которая уже успела себя зарекомендовать завзятой общественницей. Она поинтересовалась: нельзя ли в помещении клуба провести собрание для организации национально-культурного сообщества российских немцев, проживающих в Даниловке? И сколько это может стоить?
На это Андрей, не кочевряжась, и не набивая себе цену, ответил просто и обыденно:
– Да, проводите, что за вопрос? Вы же не коммерческую организацию будете создавать, а общественную? Ну, тогда, о каких деньгах речь?
Как явствовало из реакции общественницы, такой ответ её несколько ошарашил. Похлопав глазами, она уточнила:
– Что, совсем-совсем ничего не надо? Вот, так, просто, можем прийти и провести собрание?
– Ну, я же ясно сказал: собирайтесь и проводите. Что непонятного?
В назначенный день в клубе собрались человек тридцать с лишним, которые начали долгий разговор в чисто русской традиции – «от Луки и Матфея». Высказав исторический упрёк кретинистому фюреру, который развязал войну, из-за чего и были репрессированы целые народы, собравшиеся перешли к анализу современной внутри- и внешнеполитической обстановки. «Масла в огонь» подлил заглянувший «на минуточку» библиотекарь Поддавалов. Он мгновенно вклинился в дискуссию (святое же, святое!), захватил инициативу, и при его участии споры закипели с новой силой. Геннадий сыпал цитатами классиков, выдвигал доводы и выводы, провозглашал лозунги и обрушивал на голову оппонентов лавину фактов…
Терпеливо слушая выступающих, весь этот чисто русский «базар-вокзал», Березинцев, в конце концов, не выдержал, и спросил главного, на этот момент, дискутанта:
– Геннадий Станиславович, будь добр, поясни: так, ты за что именно ратуешь-то? За выезд всех, кто желает отбыть в Германию, или ты за то, чтобы они остались здесь? А то гонишь – не пойми что: и за «здравие» и за «упокой»…
– Я?!! Я это, как его… – похоже, только теперь эрудит Поддавалов и сам задумался над этим вопросом.
Вдруг, вспомнив о том, что библиотека в данный момент осталась не заперта, он хлопнул себя по лбу и, стремглав, скрылся за дверью. Проводив его взглядом (вот кого мёдом не корми – дай всласть поспорить!), Андрей спросил и собравшихся:
– Скажите, а вы действительно планируете организовать национально-культурное сообщество? Или вы организуете дискуссионно-исторический клуб.
Его вопрос собравшихся сильно озадачил, и они подтвердили, что – да, им нужно именно национально-культурное сообщество.
– Ну, так, и организуйте его! – Андрей развёл руками. – Оставьте историкам – историково, политикам – политиково, а для себя организуйте, наконец, то, что и собирались.
После некоторого замешательства, он услышал растерянное:
– А-а-а… Как это делается? Ты, случайно, не в курсе?
И Березинцеву, как бывшему профсоюзному «боссу» своего институтского курса, знакомому с азами элементарной канцеляристики, как бывшему комсоргу колхоза, пришлось объяснять участникам собрания, как и для чего оно проводится, как пишется протокол, как принимаются решения… Это собравшихся настолько впечатлило, что они уговорили Андрея войти в совет национально-культурного сообщества немцев села Даниловки. На его отговорки, что он, в принципе, не против, но и на осьмушку не несёт в себе германских кровей, участники собрания нашли свои доводы:
– Да, мы и сами-то, немцы или наполовину, или даже на эту самую осьмушку. В остальном – или русские, или казахи, или кто-то ещё. Ну и что?
Позже, когда начался массовый выезд российских немцев в Германию, Андрей не раз слышал:
– А почему и ты не хочешь уехать с нами? Что тебя здесь держит? Ты – грамотный, трезвый, работящий, а живёшь в халупе, которая в любой момент может завалиться, получаешь копейки, вместо достойной зарплаты. В Германии ты бы смог жить, не зная нужды, на один лишь «социал» – пособие для многодетных. А уж работая, как работаешь здесь, ты бы жил, как миллионер. Соглашайся!
В какой-то момент у Березинцева, и в самом деле, промелькнула шальная мысль: а может, действительно, уехать? Но поразмыслив, он понял, что, как ни хорошо живётся в чужой стране, родной она всё равно никогда не станет…
Год спустя, к этому времени уже ставший предом колхоза Лёвчик Пупырин, уговорил Андрея вновь вернуться в ветеринары (с падежом зашкаливало, животноводы бузили), клятвенно пообещав новую квартиру и хорошую зарплату. Увы! Его обещания и заверения так и осталось пустой болтовнёй…
* * *
Глава 11
Пока дышу, надеюсь. (Овидий)
Вернувшись от Кости домой, Андрей выкатил из сарая запылившийся, старый пятьдесят шестой ИЖ, который уже давно ходил не с аккумулятором, а с пристроенным к мотору магнето. Залив из канистры бензина в уже давно пустой бак, он завёл мотор и, вырулив за пределы села, по полевой дороге помчался в сторону бывшего совхоза «Урожайный», ныне – АОЗТ «Успех». Через полчаса пути, Березинцев въехал в село Казначи – центральную усадьбу «Успеха». Спросив у прохожих, где проживает Юрий Сушко, Андрей вскоре остановился у небольшого, благоустроенного домика с ровным,
