всё равно, не подерутся. За отродий город платит. И платит, между нами, паршиво. Так что пусть радуются, что хоть так закопаю. Это всё, что вы хотели спросить?
— А как давно вы этим занимаетесь? — поинтересовался я.
— Так вот тридцать шесть лет, в аккурат. А до того отец копал, и дед. Сын, вот, школу закончит и тоже за лопату возьмётся.
— Который из двух? — спросил Депутатор.
— А вот этого не надо, — помрачнел Копач, — этот вопрос себе в жопу засуньте и на неё сядьте. Потому что не задают такие и не отвечают. Идите отсюда уже. Бутылка ваша кончилась и моё терпение с ней. Мне сегодня до ночи копать, а то и дальше, трепать языком некогда.
***
— Что скажете, Роберт? — спросил меня Депутатор на обратном пути.
— Скажу, что процесс тут налажен неплохо. Всё продумано, от технологий до финансирования. Интересно, по какой статье бюджета город оплачивает могилы для выпускников? Вносят в бюджет выпускного бала или проводят как вывоз коммунальных отходов?
— Мне это не кажется поводом для шуток.
— Мне тоже. Но боюсь, что общие юридические практики тут малоприменимы. Кажется, это место выпало из федеральной юрисдикции, а по местному неписанному кодексу всё идёт как должно. Как столетиями заведено, от предков. Традиция.
— Вы считаете, это нормально? Или считаете, что это хорошо? Я специально показал вам могилы, чтобы вы оценили масштаб.
— Боюсь вас шокировать тем, что я не шокирован.
— Ну да, — задумчиво сказал Депутатор, — раз сюда отправили вас, то вы, наверное, и не такое видели.
— Так и есть, — признал я.
— И что вы собираетесь с этим делать?
— Ничего.
— Серьёзно? Вы разве для этого прибыли? Чтобы просто наблюдать?
— Да. Всё произойдёт само, вот увидите. Ведь я здесь.
Депутатор долго топал молча, мрачно глядя вниз, на порыжевшую от пыли обувь, но потом сказал:
— Хочется вам верить. Но я так не могу. Я обязан действовать и буду действовать. И не пытайтесь меня отговорить!
— Вот ещё, — пожал плечами я. — И в мыслях не было.
— И я не помешаю вашей работе?
— Не поверите, — улыбнулся я, — именно в этом она и состоит.
— В чём? — не понял полицейский.
— Знать, куда смотреть. И смотреть туда.
— Как долго?
— Пока бездна не моргнёт первой.
Глава 28. Ревизор Шерри
Когда вернулись к бару, Депутатор остановился у крыльца, помолчал и спросил:
— Можно вас отвлечь ещё на полчасика?
— Даже на сорок минут. А в чём дело?
— Небольшой следственный эксперимент. Тут рядом.
Мы действительно прошли буквально квартал и остановились перед ухоженным двухэтажным домиком. Заборчик, палисадник, газон, цветочки, кустики. На здешних солёных суглинках это требует труда, и им как раз сейчас занята довольно симпатичная восемнадцатилетняя девушка. Она поливает лужайку перед входом, которую, судя по наличию рядом косилки, только что подровняла. Шумит вода, девушка напевает себе под нос. Увидела нас, только когда мы подошли вплотную.
— Ой! — она испугалась, дёрнула шлангом, и Депутатор еле успел отпрыгнуть от струи. — Простите, я вас не заметила!
— Ничего страшного. Родители дома?
— Нет, они… в гостях.
— Можно нам войти в дом?
— Да, наверное, — девушка растерялась. — Проходите.
Обстановка производит впечатление зажиточности — красивая, подобранная в стиль мебель, свежий ремонт, на кухне новенькая бытовая техника — не из самых современных, без «умных» функций, но зато от именитого производителя.
— Сварить вам кофе?
— Не надо, — отказался Депутатор. — Мы хотели бы поговорить с твоей сестрой.
— Сестрой? — девушка побледнела, глаза её забегали. — Какой сестрой?
— А у тебя их разве несколько?
— У меня нет… То есть я не знаю… То есть… Её нет дома!
— А где она?
— Я не знаю! — на лице паника, руки дрожат, глаза непроизвольно косят вправо.
— Что за той дверью? — спросил я, проследив за взглядом.
— Кладовка! Просто кладовка! Там никого… то есть ничего нет!
— Тогда ты не будешь возражать, если мы посмотрим? — ласково спросил Депутатор.
— Нет, то есть да, но… Не знаю! Я родителей позову! Я бегом! — девушка сорвалась с места, ураганом пронеслась через кухню и выскочила во двор, только дверь хлопнула.
— Кто-нибудь поумнее мог бы спросить ордер, — укоризненно сказал я.
— Знал, к кому зайти. Роберт, я не знаю, почему вы выбрали позицию невмешательства. Верю, к тому есть какие-то важные причины, и даже не прошу объяснений. Но просто побыть свидетелем происходящему вы можете?
— Могу даже подтвердить, что мы с вами услышали подозрительные звуки из подвала (Уверен, его люк как раз в кладовке!) и были вынуждены проверить что там. Так что это даже не будет превышением полномочий.
— Благодарю. Я не боюсь служебного расследования, наоборот, я бы предпочёл, фигурально выражаясь, «вызвать огонь на себя», лишь бы сюда прибыла хоть какая-то кавалерия. В идеале — эксгумировав то кладбище за холмом, где мы были сегодня, и открыв по результатам самое громкое дело о массовых убийствах в истории. Но, боюсь, никакого огня не будет, и кавалерии не будет, и дела тоже. У меня была надежда на вас, и она ещё не угасла, но…
— Делайте свою работу. Допустим, из подвала доносится крик о помощи. Будем надеяться, там ещё есть, кому кричать.
— Вторая девочка не появляется в школе уже два дня, а её выпускные документы не поданы на подпись учительнице, — сказал Депутатор, решительно открывая кладовку, — школьная администрация очень настоятельно предложила ей «не беспокоиться» об отсутствующих, а подписывать те, что есть.
— Это она дала вам наводку?
— Да, — полицейский поднял люк в полу. — Давайте спустимся.
Подвал как подвал, они тут все приблизительно одинаковые. На виду никакого криминала. Пусто, тихо, пыльно.
— Роберт, — сказал он внезапно, — наши отношения с учительницей…
— …Никак меня не касаются.
— Нет, дослушайте. Они носят чисто дружеский характер. А вот вы ей очень нравитесь. Я бы не хотел, чтобы вы подумали про нас лишнего. Она хорошая женщина.
