декретный отпуск и алименты на ребенка, а кроме того выплатить нам с Серафимой Исааковной неустойку за время, что Кротова будет вынуждена не работать. Ясно⁈
Я посмотрел на Михеля и понял, что говорил почти зря, тот смотрел на меня круглыми глазами и икал. Я вдруг сообразил, что слова «декретный отпуск» и «алименты» ещё не известны в этом мире и будь Михель в полном здравии и тогда бы он ничего не понял. Придется говорить с мадам.
— Серафима Исааковна, я прошу вас проследить, чтобы братец ваш не вредил упомянутой Кротовой. В ином случае я строго с него спрошу. И позвольте откланяться.
Я снял со стула свое пальто, выходя, повернулся к женщине и сказал:
— Я тут вынужден уехать, но завтра или, в крайнем случае, послезавтра к вам подойдет мой паренёк и вы с ним порешаете все вопросы.
В салоне, глянув на Илью, вспомнил, что так и не узнал продаются ли дарьины акварельки. А спрошу-ка у Илюши:
— Илья Ефимович! Скажите мне про картинки. Их покупают или нет?
— Плохо покупают, всего четыре штуки продали. Дорого говорят. Хотя смотрят.
— Понятно. И еще вопросик. Какая фамилия у Серафимы Исааковны?
Илюша изумленно на меня уставился и пробормотал:
— Иванова.
— Как — как?
— Иванова ее фамилия по мужу. Вы, что не знали?
— Теперь буду знать. Да,Илья Ефимович, привет тебе от Тора.
И я вышел на мороз, оставив Илюшу в недоумении.
Богачёв Константин Юрьевич «Подарок девушке на 8 марта» 2020 год.
Глава 12
Выйдя на улицу, я огляделся, решая куда направиться. Для начала надо избавиться от надоевшей маскировки, значит к дядьке Никифору. Двинулся к нашему временному дому, размышляя, что это такое было со мной. Я ведь натурально, чуть было не потерял над собой контроль и не прибил этого жирного идиота, хотя сначала хотел просто того попугать. И, похоже, у меня получилось. Попугал! Еще и мадам не на шутку испугалась. Может это и хорошо, а то она вон как разоделась. Наверное соблазнить хотела «душку» Бендера, а тот как «озверину» выпил. Вспомнив, что я там говорил и орал, чуть было не засмеялся в голос. Смешно и немножко стыдно.
Да черт с ней с этой семейкой! Я остановился, вдруг осознав, что слишком увлекся размышлениями и свернул не туда. Оглядевшись, решил вернуться на знакомый путь, а не блуждать по незнакомым улочкам, рискуя зайти в тупичок, коих здесь было достаточно.
Повернул назад и только вышел из-за угла как меня чуть не сбил врезавшийся в меня пацан лет десяти. Успел его поймать за ворот, не дав упасть. Тот постарался освободиться, но я держал крепко и не отпускал.
— А ведь я тебя знаю. — вглядевшись в веснушчатую физиономию, уточнил. — Ты Лёвчик Гуревич?
— Пусти! — старался вывернуться пацан. — Я не Гуревич!
— Не Гуревич? А кто же тогда?
— Иванов я. — продолжал вырываться пацан. — Пусти!
Сынишка нашей мадам? Я снова внимательно посмотрел на мальца. На мать не похож, чисто русская физиономия.
— А скажи-ка мне, Лёвчик Иванов, кто надоумил тебя за мной следить? Да не трепыхайся ты. Пока не скажешь не отпущу. Ну, так кто же? Дядька Михаил или мамка твоя?
Пацан исподлобья посмотрел на меня и нехотя сказал:
— Илюха послал. Сказал, что если я узнаю куда ты пошел, он гривенник мне даст.
— Гривенник! — удивился я. — Зачем тебе гривенник?
— Леденцов купить хочу. Пусти!
— Во как! Ну, тогда пошли.
— Куда это? — стал упираться парнишка.
— Да вон в магазинчик зайдём. — указал я на стоящую не вдалеке лавчонку. — куплю тебе леденцов.
Тот недоверчиво на меня посмотрел, но пошел. Тем более деваться ему было некуда, воротник его я не отпускал. В магазинчике я, наконец, отпустил мальчишку.
— Выбирай, что хочешь.
Тот быстро огляделся и заворожено уставился на оранжевую горку. Ну, конечно же — апельсины, кто ж перед ними устоит.
— Любезный. — обратился я к продавцу, или их здесь называют приказчиками? Хотя если судить по внешности — типичный приказчик. Коричневый жилет под ним рубаха в горошек на выпуск, и причесон с пробором посредине головы.
— Любезный. — повторил я. — Подай-ка нам пяток вон тех оранжевых мячиков. — указал я на апельсины. — Ну и вон ту коробочку с леденцами. Апельсинчики упакуй в бумагу, чтобы не рассыпать.
Приказчик, ничуть не удивляясь, ловко упаковал апельсины. Перевязал упаковку бечевкой и вручил мне вместе с коробочкой леденцов. Рассчитавшись, я вывел малолетнего «топтуна» на улицу, вручил ему купленные «вкусняшки», добавил монетку и сказал:
— Вот тебе двугривенный. Если Илюха тебя ещё раз попросит за кем-нибудь проследить, то посылай его подальше.
— Куда подальше? — не понял тот.
— Вот так прямо ему и скажи: «Иди-ка ты братец на…»! В общем, далеко посылай. А сейчас давай дуй домой.
Парнишка постоял несколько секунд в недоумении, а потом до него видимо дошло. Он засмеялся, сказал:
— Ладно! — и поскакал вприпрыжку вдоль улицы.
Я посмотрел ему вслед и настроение мое заметно улучшилось. А ведь всего лишь порадовал пацана апельсинчиками и научил «плохому». Одним словом — «сделал гадость — на сердце радость». Но Илюша-то каков! Кабы точно, юный еврейчик в революционеры не подался. Видимо скучно ему драгоценностями торговать, душа большого дела просит. Надо все-таки к парню присмотреться да и направить его на путь истинный. Пусть не тратит силы впустую, лучше пользу мне приносит.
Дома застал своих помощников за столом. Они дружно работали ложками, уплетая кашу. Я, наскоро избавившись от надоевшей маскировки, присоединился к ним.
— Нашли горку? — прожевав несколько первых ложек каши, уточнил у них.
— Ага! — Архипка наевшись, отложил ложку и готов был докладывать.
— Рассказывай.
— Горка хорошая, даже лучше чем наша. Деревьев на склоне нет, лишь кусты небольшие. Снегу правда многовато.
— Что снега много это хорошо, мягче падать. — сказал я и посмотрел на Антоху.
Парни проследив мой взгляд, заулыбались.
— Немтырь, ты за себя бойся. Посмотрим еще, кто раньше свалится. — обиженно произнес Антон.
Я, не отвечая, глянул на часы. Ехать и смотреть горку для полетов было уже поздно.
— Завтра с утра съездим. Покажешь, что там за горка. — сказал я Архипке. Немного
