боялась таких вот моментов затишья, когда черную полосу внезапно меняет белая, причем, совершенно неожиданно, почти невероятно. Например, однажды пропав на неделю, мама вернулась с подарками. Сладости привезла. В зоопарк повезла. Два дня я была словно в сказке, где мы снова стали семьей, забыв все горести. Как легко поверить в счастье, когда тебе буквально преподносят его на блюде. И как быстро это блюдо может опустеть. На следующий день, проснувшись с братом, мы поняли, что мама просто прощалась с нами. Она ушла, и больше я о ней не слышала. И стало холодно и одиноко, потому что казалось, что черная полоса змеей обтянулась вокруг шеи и больше не отпустит. Как скоро эта змея посетит меня снова, потому что белая слишком хороша.
– Ты чего загрустила? – врывается голос Игната, и в сердце стреляет радость. Он заметил, что я грустная, он взял меня за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Какой же я дурой была, что не верила ему, но мне было так страшно, а теперь я не боюсь. Жмусь к нему всем телом, а он напрягается. Весь вечер сидел напряженный, пока я с солистом переговаривалась. На этот раз с разрешения Игната.
– А ты чего такой напряженный?
– Трахнуть тебя хочу, сил нет. А ты всяким пидарасам улыбаешься.
– Он не пидарас, у него девушка есть.
– Ну и какого хрена он в вырез твоей рубашки заглядывал?
Я даже посмотрела на пуговицы, расстегнуты были всего две, и максимум, что можно увидеть, это яремную ямку.
– Ты преувеличиваешь, – смеюсь я, коснувшись его бедра, но он отталкивает мою руку.
– Оль, сядь ровно и не елозь. У меня и так сейчас яйца взорвутся.
Он был не в себе, а я хотела провоцировать, я хотела знать, насколько далеко зашли наши отношения, и не будет ли он теперь меня принуждать. Что не говори, а обида сидела в дальнем углу подсознания и напоминала о себе.
– А если я попрошу остановиться, сможешь? – простой вопрос, но он понял, о чем я.
– Оль, я был зол.
– Не важно, скажи.
– Наказать меня решила?
– Ну ты же меня наказал, – пожимаю плечами и отворачиваюсь.
– Был повод, согласись.
– Я же извинилась.
Он хмыкнул, стрельнул в меня глазами, продолжая пробираться по плотному движению в сторону дома. У поставщиков были, с солистом группы договорились и даже забрали новые документы. Это почти идеальный день в компании самого лучшего мужчины.
– Если я завтра вызову Карину, пересплю с ней, а потом тебе об этом кто-то другой скажет, как мы это делали? Нормально будет?
Ну вот зачем он так говорит. Зачем мучает меня. От одной мысли об этой Карине, которой я передала пароль, в сердце боль адская.
– Не говори так больше.
– А ты не пытайся меня под себя подстроить, я тебе не пацан, чтобы меня дразнить.
– Я просто спросила! Это не значит, что я собиралась тебя дразнить, – ну почти.
– Опять врешь?
– Нет! Ну…
– Оля, не беси. Сейчас мы приедем, ты разденешься и будешь делать все, что я скажу, добровольно, а не с лицом жертвы изнасилования.
– То есть я нужна тебе только для этого?! – возмущено засопела, – Чтобы ноги раздвигала по расписанию.
– Оль, мы еще не начали толком. Ты уже мне мозг выносишь.
– Какой же ты дурак, Игнат! – ору, не в силах больше находиться с этим чурбаном, и выскакиваю на светофоре. – Доеду на метро!
– А ну стоять! Оля! – он кричал мне, а я уже хлопнула дверью и рванула вперед. Дура. Дура. Ну конечно. Ему просто нужна послушная на все согласная девочка, которая без обид и претензий будет раздвигать ноги. Это ведь так удобно. А на все остальное могу даже не рассчитывать. Да пошел он. Вот пошел и все.
Слышу за спиной глухие шаги и резко оборачиваюсь. Игнат, злющий, как черт, хватает меня за плечи и трясет.
– Еще раз выбежишь так на дорогу, выпорю.
– Тебе, я смотрю, понравилось. Отпусти, чудовище. Я тебе нужна только для секса, – не хочу реветь, но в носу щиплет, а перед глазами образ Игната расплывается. Черт. – Я просто хотела быть уверенной, что ты больше не сделаешь мне больно! Неужели это так сложно! Просто пообещать!
– Я никогда не обещаю того, чего не могу выполнить, Дикарка. Пойми это. Сегодня я тебя обожаю, а завтра ты выкинешь какую-то хуйню, и я сорвусь. Я всегда срываюсь, потом жалею и ни черта не помню.
Честно, открыто, и я вспоминаю ту ночь, я понимаю, что он не пытается юлить, у него действительно был такой взгляд. Животный, звериный. По телу растекается жгучая смесь страха и предвкушения. Наверное, не стоит его дразнить.
– Боишься? – шипит мне в лоб, касаясь его губами, я не выдерживаю и пальцами сгребаю его рубашку, даже не знаю, как без него теперь дышать. А с его приступами я справлюсь, наверное.
– Наверное, да, но и уйти уже не смогу.
– Да кто ж тебя отпустит теперь. Просто, если что, прячься.
– Посмотрим, – неопределенно говорю я. Страшно, потому что я не знаю, куда его приступы могут зайти, чем это кончится для меня. Наверное, просто не стоит его злить. А это не сложно. – Значит, тебе нужен секс, чтобы справляться с этими приступами?
– Регулярный, – кивает он, прижимает меня к себе и вдруг за задницу берет.
– Устроили тут! – слышу скрипучий голос и пытаюсь вырваться, но Игнат просто поднимает меня и несет к машине, как пушинку.
– Игнат, пусти, смотрят же.
– Похуй. Пусть завидуют.
Я обнимаю его за шею, чтобы не упасть, и утыкаюсь носом в тугое, обтянутое рубашкой плечо. Он так пахнет, просто потрясно. Слюна во рту собирается, а я пытаюсь понять, зачем вообще хотела эти дебильные проверки. Самой ведь хочется с ним быть. Наверное, рано или поздно я ему надоем, но зато у меня будет, что вспомнить, вот этот момент, когда он меня несет мимо завистливых взглядов, а я кайфую, предвкушая, что ждет нас дома.
Больше я не заговаривала с Игнатом, просто держала его руку, пока он рулил своей большой машиной. И делал это всегда так ловко, сжимая пальцы вокруг руля, что приходилось сжимать бедра, между которыми намечалась катастрофа. Я пыталась отворачиваться, скрывать это, но Игнат как зверь втянул воздух.
– Блять, Оль, ну сколько можно?
– Да я ничего не сделала!
– Ты течешь, этого, блять, достаточно, чтобы свести меня с ума, – он вдруг резко сворачивает в карман и тормозит, выключая фары. Я вздрагиваю, когда он оставляет включенной только приборную панель, от
