Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
— Вы толкнули его к маркизе де Рошфид, — продолжал он, — и сейчас он очарован ею. Вы сами вырыли себе могилу. А доверься вы мне, вы избежали бы тех горестей, что подстерегают вас.
— Несчастный! — вскричала Фелисите. Она взяла обеими руками голову Каллиста и поцеловала его в волосы, заливаясь слезами. — Нет, Каллист, забудьте все, что вы здесь слышали, вы не обязаны мне ничем!
Она поднялась с кресла, выпрямилась, и взгляд ее, метавший молнии, взгляд, в котором блистала вся ее душа, сразил обоих мужчин.
— Слушая Клода, — сказала она, — я постигла красоту и величие безнадежной любви, я поняла, что она — единственное чувство, которое приближает нас к богу. Не надо любить меня, Каллист, но я буду любить тебя так, как никогда не полюбит ни одна женщина.
Эти слова вырвались из ее груди как стон, как крик: так кричит в гнезде раненая орлица. Клод преклонил колени, взял руку Фелисите и поцеловал ее.
— Оставьте нас, друг мой, — сказала мадемуазель де Туш, обращаясь к юноше, — ваша матушка будет беспокоиться.
Медленным шагом возвращался в Геранду Каллист, и десятки раз оборачивался он в сторону Туша, чтобы увидеть свет, пробивавшийся из окон спальни Беатрисы. Он сам дивился себе, как мало в его душе было сочувствия к Фелисите, — он почти сердился на нее за то, что она лишила его счастья, которым он мог наслаждаться целых полтора года. А временами при воспоминании о страданиях Фелисите его охватывала дрожь, он чувствовал на своих волосах пролитые ею слезы, ему чудилось, что он слышит жалобные стоны, он видел поверженной эту великую женщину, к которой так стремился всего несколько дней назад. Открывая калитку родительского дома, погруженного в глубокую тишину, он заметил в окне при свете старомодной нелепой лампы силуэт матери; она сидела за вышиванием, поджидая сына. При виде ее Каллист не мог удержать слез.
— Что еще с тобой случилось? — воскликнула Фанни, и лицо ее выразило мучительное беспокойство.
Ничего не ответив, Каллист взял мать за руки и поцеловал ее в обе щеки, в лоб, в волосы в том страстном порыве сыновней любви, который так восхищает сердце матери и согревает ей душу нежным пламенем жизни, ею зачатой.
— Просто я люблю тебя, — сказал Каллист, а мать сконфузилась и покраснела. — Люблю тебя, ведь ты живешь только мной, и я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Ты нынче сам не свой, мой мальчик, — проговорила баронесса, пристально глядя на сына. — Что с тобой случилось?
— Фелисите любит меня, но я не люблю ее, — ответил он.
Баронесса притянула к себе Каллиста, поцеловала его в лоб, и среди глубокого безмолвия старой мрачной залы сын услышал удары материнского сердца, затрепетавшего от радости. Прекрасная ирландка ревновала сына к Камиллу и угадывала истину. Поджидая вечерами возвращения сына, мать изучила чувства Фелисите; долгие ночные размышления осветили ей сердце этой женщины, и, не будучи в состоянии понять ее, она вообразила, что этой девушкой владеет причудливая мечта о материнстве. Рассказ Каллиста напугал наивную и прямодушную Фанни.
— Что ж, — сказала она, подумав, — люби маркизу де Рошфид, она не причинит мне страданий.
Беатриса не свободна, она не разрушит тех планов, какие должны были привести Каллиста к счастью — так, по крайней мере, думала Фанни; она видела в маркизе скорее невестку, которую можно любить, чем мать-соперницу.
— Но Беатриса никогда не полюбит меня, — воскликнул Каллист.
— Кто знает, — ответила баронесса, тонко улыбаясь. — Ведь ты же сам говоришь, что завтра она останется одна.
— Да.
— Так послушай меня, дитя мое, — начала Фанни, краснея. — Ревность живет в глубине каждого сердца, и я не подозревала, что она проснется во мне, ибо думала, что никто не может отнять у меня любовь моего Каллиста. — Фанни вздохнула. — Мне казалось, — продолжала она, — что брак для тебя будет тем же, чем был он для меня. Но ты просветил мою душу за эти два месяца, и я увидела, как пышно, как естественно расцвела твоя любовь, мой бедный мальчик! Так вот, сделай вид, что ты по-прежнему влюблен в мадемуазель де Туш; маркиза почувствует ревность и будет твоей.
— О, маменька, Фелисите вряд ли сказала бы мне это! — вскричал Каллист, обняв мать и целуя ее в шею.
— Ты развратил меня, скверное дитя, — ответила Фанни, чувствуя себя бесконечно счастливой при виде сына. Каллист с сияющим радостью и надеждой лицом весело подымался по винтовой лестнице.
На следующее утро Каллист приказал Гаслену отправиться на дорогу, ведущую из Геранды в Сен-Назер, дождаться там, когда проедет карета мадемуазель де Туш, и сосчитать, сколько сидит в ней людей.
Гаслен вернулся домой в то время, когда вся семья сидела за завтраком.
— Что случилось? — осведомилась девица дю Геник. — Гаслен бежит, как будто вся Геранда загорелась!
— Верно, поймал мышь-полевку, — сказала Мариотта, подавая на стол кофе, молоко и жаркое.
— Но ведь он явился из города, а не из сада, — возразила Зефирина.
— А мышь-то живет в норе за стеной, со стороны площади, — ответила Мариотта.
— Их было пятеро, господин Каллист, — четверо пассажиров и кучер.
— На заднем сиденье две дамы? — спросил Каллист.
— И два господина на переднем, — ответил Гаслен.
— Живо седлай батюшкину лошадь и скачи во весь дух в Сен-Назер. Помни, что ты должен поспеть к отплытию парохода на Пембеф. Как только увидишь, что те двое господ уехали, скачи немедленно обратно.
Гаслен вышел из комнаты.
— По-моему, племянничек, — сказала старуха Зефирина, — вы что-то уж слишком разыгрались!
— Пускай забавляется, сестрица, — воскликнул барон. — Вчера он сидел нахохлившись, как сова, а нынче веселится, как зяблик.
— Значит, вы сказали ему, что наша милая Шарлотта приезжает? — воскликнула старая девица, обращая свои невидящие глаза к невестке.
— Нет, — ответила та.
— А я-то думала, что Каллист хочет встретить ее на дороге, — продолжала с лукавым видом мадемуазель дю Геник.
— Если Шарлотта проведет у тетки целых три месяца, он успеет еще повидаться с ней, — возразила баронесса.
— Что же это произошло со вчерашнего дня, сестрица? — продолжала старуха. — Вы ведь так радовались, что к мадемуазель де Пеноэль приезжает племянница!
— Жаклина хочет женить меня на Шарлотте, чтобы спасти от погибели, тетушка, — сказал Каллист; он залился веселым смехом и, обменявшись с матерью понимающим взглядом, продолжал: — Я случайно был на площади, когда мадемуазель де Пеноэль беседовала с кавалером дю Альга, — только она не подумала, что, если я женюсь в мои годы, вот тогда действительно придет моя погибель.
— Значит, богу угодно, чтобы я умерла в беспокойстве и горе, — вскричала старая девица, прерывая Каллиста. — Мне хотелось бы перед смертью знать, что род наш не прекратится, что земли наши хоть не все, а выкуплены, но ничего этого не будет. Что же ты, племянничек, можешь поставить выше своего долга?..
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
