между ветеранами и уголовниками наверняка затруднят наём отряда, так ещё и добраться до Короля нищих станет куда сложнее. Я не сомневался в умениях Марка и ветеранов, но их атака вряд ли бы увенчалась успехом. Импульсивные и жаждущие мести, они могли только разворошить улей и разозлить пчёл... Эмоции — плохой советчик, когда речь идёт об устранении опасного противника.
Поэтому, как это ни парадоксально, сейчас мне было выгоднее защитить Короля нищих от гнева бывших легионеров.
— Твои братья ничего не узнают, — спокойно произнёс я. — По крайней мере, не сегодня.
— Почему ты так решил? — Марк, который судя по лицу уже предвкушал грядущую битву, посмотрел на меня с недоумением.
— Потому что ты им ничего не расскажешь.
Во взгляде разведчика читалась неприкрытая угроза и злость. Не удивительно, ведь у него имелись вполне понятные причины для таких чувств.
Марку пришлось не только смириться с кончиной Красного и Спицы, но и продолжить сотрудничество со мной, их убийцей. Для человека, чтущего боевое братство, это было весьма непростое решение. В такой ситуации весть о расправе над незнакомым мне Спурием стала последней каплей — закрыть глаза на убийство ещё одного сослуживца разведчик уже не мог.
Марку хотелось ощутить простоту боя, когда хорошо понятно, где друг, а где враг. Он надеялся забыть о сомнениях, бросившись в атаку с шашкой наголо... Жаль, конечно, но пока время для подобных мероприятий ещё не пришло.
— С чего ты взял, что не расскажу? — прищурившись спросил разведчик.
— С того, что ты вроде не сильно похож на идиота, — криво усмехнувшись произнёс я. — В тебе кипят эмоции, но пройдёт немного времени, и ты поймёшь, что атаковать Короля сейчас — это чистой воды самоубийство. Сколько ветеранов сможет пойти с тобой, учитывая, что граф вернулся? Пять человек? Десять? Ты один стоишь сотни, но даже этого будет мало... Вас просто убьют, трупы изуродуют и живописно раскидают по городу, а у горожан появится повод для новых сплетен.
Сейчас мой товарищ застыл на той грани, за которой нередко следовали необдуманные поступки, поэтому играть с ним словами, хитрить и манипулировать не только не имело смысла, но и было попросту опасно. Максимальная честность — вот единственный способ образумить Марка.
Грубая прямота, приправленная капелькой лести, не могла не подействовать на разведчика. Пусть сейчас его обуревали эмоции, но профессионал способен взять чувства под контроль, услышав голос разума. А Марк, безо всяких сомнений, был профессионалом.
— И что ты предлагаешь? — скривился разведчик. Его ноздри всё ещё раздувались от гнева, но взгляд слегка прояснился. — Оставить Спурия неотомщённым?
— Вряд ли твоему покойному товарищу станет легче, если ты к нему присоединишься.
— Погибнуть в бою — честь для легионера.
— Возможно, — согласился я. — А сдохнуть, не добившись цели — это глупость. И у тебя нет на неё права, ведь ты уже не простой солдат — теперь от тебя зависит вся твоя центурия.
Напоминание о долге стало той соломинкой, которая переломила хребет верблюду. Разведчик скривил губы в подобие улыбки. В глубине души он признал мою правоту, однако сказать об этом вслух было выше его сил.
— Не дури, ветеран, — произнёс вдруг трактирщик. — Гнилой паскудник сидит под древними сводами. Сидит давно и крепко. Чтобы вытащит гниду из его норы, понадобится целое войско.
Я не знал, о каких «древних сводах» говорил здоровяк, но, видимо, речь шла о неких старых укреплениях. И это, с одной стороны, здорово всё усложняло, а с другой только подтверждало верность моих слов. Бездумно переть на Короля в лоб было совершено бесперспективным занятием — нужно действовать иначе: осторожно, обдуманно и наверняка. Увлекательные осады и отчаянные штурмы придётся оставить на другой раз...
А вообще, ситуация начинала раздражать уже меня самого. Вместо того чтобы действовать, я был вынужден заниматься какой-то ерундой. Сперва пришлось обламывать малолетнего вампира, затем общаться с безумным стариком, который даже не понимал, с кем разговаривает, а в итоге успокаивать разошедшегося разведчика.
Вот они минусы работы в коллективе — именно из-за них в прошлой жизни я предпочитал действовать в одиночку и очень не любил, когда в операциях участвовали сразу несколько оперативников. В памяти на мгновение всплыли не самые приятные воспоминания — Центральная Африка, жара, влажность, змеи и мой отряд, бредущий через джунгли...
Я поморщился — ненавижу зависеть от других, а ещё больше ненавижу за других отвечать. Однако командир, в отличие от подчинённых, не имеет права на эмоции. Поэтому я погасил раздражение усилием воли и негромко произнёс:
— Я не предлагаю тебе забыть о мести, но хочу сделать всё правильно. А для этого требуется время. Дай мне его, и получишь то, что тебе нужно.
Марк кивнул. Из его взгляда ушла злость, но зато появился холодный, расчётливый огонёк. Таким разведчик нравился мне гораздо больше.
— Когда? — единственное, что спросил он.
— Скоро, — лаконично ответил я.
Не то чтобы я не доверял трактирщику или опасался того, что Клоп или Варежка расскажут о моих планах людям Короля, но осторожность и конспирация уже давно вошли в привычку. Не нужно болтать лишнего, когда находящиеся рядом люди ловят каждое твоё слово. Да и не о чем пока было говорить — слишком уж мало я знал о цели, чтобы строить планы. Это стоило исправить как можно быстрее, но сначала требовалось закончить другие дела.
Первый на очереди — Фруас Суар. Я подхватил старика подмышки и оттащил в сторону, положив тощее тело на жидкую кучу соломы. Здесь ему будет куда лучше, чем на голой земле. Можно было, конечно, занести дедулю в трактир, но тамошний спёртый воздух вряд ли пошёл бы ему на пользу.
Стянув с безумца плащ, я заметил на его подкладке какую-то странную вышивку. Грубые стежки складывались в непонятный и несимметричный узор, отдалённо похожий на изображение корявенькой электрической схемы. Что это? «Лейбл» производителя или такое неказистое украшение?
Не знаю почему, но вышивка напомнила мне, как солдаты в армии подписывали все свои вещи — от тапочек до фуражки. Делалось это не только для того, чтобы не спутать собственные пожитки с чужими, но и чтобы снизить риск кражи. Правда, если бывший владелец плаща руководствовался теми же мотивами, когда наносил этот узор, то его задумка не увенчалась успехом — Фруас Суар стащил одёжку, и наличие вышивки его не остановило.
Впрочем, сейчас это не имело никакого
