рабочий график с учетом имеющихся заказов, почти недельного простоя и стопроцентного вовлечения в фриланс с сегодняшнего дня.
Очередной новый этап моей жизни.
А если это так… Критически смотрю на себя в зеркало. Да… Ничто так не свидетельствует об изменениях в жизни женщины, как новая прическа. Мне срочно нужно в салон — волосы, ногти, массаж. Впервые с момента расставания с Лешей я хочу почувствовать себя девочкой-девочкой. И это круто! Жизнь продолжается.
К счастью, на сегодня есть запись, кто-то отказался в последний момент. И я прошу мастера сделать мне что-нибудь покороче. Да, мне не жаль мои длинные волосы. Да, это мое решение. И нет, это не потому что они так нравятся Леше. Я физически ощущаю, что с каждой срезанной прядью волос я освобождаюсь от своего прошлого. С каждым движением ножниц мне становится легче дышать. И я внимательно смотрю в зеркало. Это я? Да, это я. И мне все больше нравится эта молодая решительная девушка.
А еще я впервые прошу нанести мне на ногти лак темно-синего цвета. Не могу объяснить, почему я его выбираю. Просто понимаю, это то, что мне необходимо. И очень удивляюсь, когда моя продвинутая маникюрша объясняет, что, по мнению психологов, именно этот цвет помогает чувствовать себя уверенно и умиротворенно. Да, раньше я предпочитала нюдовый маникюр. Как выясняется, со ссылкой все на тех же психологов, это цветовая гамма для людей, которые не хотят выделяться и не уверены в себе. Интересно, мне есть о чем задуматься.
Такие простые вещи — стрижка, маникюр, а я уже переполнена энергией. Она, как пузырьки в игристом вине, будоражит мою кровь и требует активных действий. И на этом эмоциональном подъеме мои проблемы — это уже и не проблемы, а все, что запланировано, я делаю быстро, легко и с удовольствием.
И когда на следующий день раздается звонок в дверь, я с улыбкой открываю ее. Бабушка вернулась из магазина. И тут же корю себя за то, что перед этим не посмотрела в глазок, и перестаю улыбаться. Все же было так хорошо. Было, пока я не увидела перед собой Лешу и его адвоката.
— Юля, добрый день! Разреши, я занесу, — рядом с Лешей и Евгением Владимировичем на площадке стоит чемодан. — Я тебе кое-какие вещи привез, раз ты пока не возвращаешься домой.
И я негодую от этой наглости. Или это уже называется как-то по-другому? И пока думаю, что делать, Леша и Евгений Владимирович мимо меня протискиваются в коридор с этим чемоданом и закрывают дверь.
— Леша, Вадим же тебя предупреждал, что все наши встречи должны быть в его присутствии, — моему возмущению нет предела. И понимаю, что телефон мой сейчас лежит в комнате, а значит, сделать запись нашего разговора я точно не смогу. И свидетелей нашей беседы не будет. И их двое, а я одна.
— Юль, что ты так нервничаешь?… Кстати, классно выглядишь! Мне нравится! — Леша смотрит на меня, а потом оглядывается по сторонам. — Может чаю нам предложишь?
— Ты же сказал, что вещи привез. Спасибо! И на этом все, — дальше коридора я их не пущу. Еще не хватало, чтобы по квартире у меня бродили. — Я вас не задерживаю.
— Юлия Эдуардовна, ну, что Вы так с нами? — вступает в беседу Евгений Владимирович. — Мы же доброе дело сделали, о Вас позаботились. Ничего криминального. А заодно уточнить хотим, Вы не передумали? Насчет развода?
— Нет, не передумала. И не передумаю. И давайте на этом закончим наш разговор.
— Юлия Эдуардовна, а Вы хорошо подумайте. А то вдруг останетесь без имущества и с большими долгами… — давит на меня Лешин адвокат.
— Вы мне угрожаете? — не выдерживаю я. От злости уже шумит в ушах, сердце частит. Но еще пытаюсь сохранить хотя бы видимость спокойствия.
— Нет, конечно. Какие угрозы? Я Вам просто объясняю, что, если Вы сохраните брак, то в ближайшее время Алексей намерен приобрести земельный участок для строительства дома. Организовать Вам какой-нибудь бизнес. Удовлетворять все Ваши желания и, естественно, потребности. А в случае развода… Понимаете, в данный момент у Алексея есть долги на приличную сумму, и Вы получите только их. Вас устраивает такой вариант? — смотрю на Лешу. Он улыбается и молчит.
— Меня устраивает развод. И, пожалуйста, уходите.
— Юлия Эдуардовна, Вы ведь сейчас можете Алексею любые условия ставить, и он на все согласится. Ваш муж на все готов, потому что любит Вас и хочет сохранить семью. Неужели для Вас это ничего не значит?
— Я еще раз прошу, уходите! Я не хочу с вами разговаривать! И о любви и семье нужно было думать Леше, когда он любовницу заводил, а не мне сейчас! — подхожу к входной двери и распахиваю ее.
— Юлия Эдуардовна, мы все в жизни совершаем ошибки! Так дайте возможность Алексею исправить то, что он сделал. Не будьте такой жестокой! — вот как так у Евгения Владимировича получается сделать крайней меня? Изменял и обманывал Леша, а виновата в развале нашей семьи я. Тут никаких нервов не хватит. Так иезуитски он все выворачивает.
— Уходите! Говорю в последний раз, — видимо сейчас я достаточно убедительна. Или мужчины сказали мне все, что хотели. Но они прощаются и выходят из квартиры.
А я остаюсь и…
Сорок третья глава
А я остаюсь и… чувствую дикую смесь гнева и страха. Меня переполняют пережитое чувство собственной беспомощности перед двумя взрослыми мужиками и невероятная злость на Лешу. Сначала сам все разрушил, а сейчас давит на меня, запугивает, чтобы не допустить развода. И почему-то я не верю, что в основе его действий лежит любовь. Хотя… может и любовь, только исковерканная и злая. Такая же, как и его представление о семейной жизни.
Опускаю взгляд на чемодан. Я боюсь его открывать. Как он сказал? Кое-какие вещи? Я уже не знаю, что ожидать от этой пары — Леша и его адвокат.
Срываюсь с места за телефоном.
— Вадим, добрый день! Пять минут назад у меня были Леша и Евгений Владимирович, — нервно выпаливаю. — Привезли чемодан с моими вещами.
— Здравствуй, Юля! Сейчас у тебя все нормально? — по голосу слышу, что он обеспокоен.
— Не знаю. Не поняла еще. Пока под впечатлением от встречи, — говорю как есть.
— Понял. Через час подъеду. Чемодан без меня не открывай, — выдает указание Вадим, а я с облегчением выдыхаю.
Минут через десять приходит из магазина бабушка и очень удивляется, увидев в коридоре чемодан.
— Ты куда-то собираешься ехать? А я не знала…
— Нет,
