делегации главный и по чьему местечковому мировоззрению мы обязаны жить. Но даже тупой хуторянин, коим является это ничтожество, должен понимать сложившуюся ситуацию. Получил синекуру в виде загранпоездки с неплохими командировочными — просто не вякай и не мешай профессионалам заниматься своей работой. Только это идёт вразрез с его пониманием окружающей реальности. Ведь он начальник, а мы просто быдло, которое должно с придыханием ловить каждое его слово и бежать выполнять любое поручение.
Удивительно, но Фурцева не вспылила в ответ на мою сентенцию. Она внимательно меня выслушала и некоторое время молчала. По мимике нельзя было понять, о чём думает не самый последний человек в СССР.
— Значит, советская власть относится к народу, как к быдлу?
— Именно так, — сразу отвечаю на провокацию и вижу, как глаза Фурцевой наливаются кровью, — Только не власть, а часть чиновников. Не надо ставить знак равенства между этими понятиями. Паразиты, которые почему-то решили, что именно они являются солью земли, не могут быть олицетворением советской власти. И ладно бы, если они были от сохи и знали чаяния простого народа. Так ведь нет — новые баре, иного слова не подберёшь. Только пусти подобного товарища в свободное плавание, например, отправив их на завод или колхоз — то получится забавная картина. Как думаете, многие ли из них смогут прокормить семьи и принести пользу стране? Думаю, что девяносто девять процентов просто обгадятся и угробят любое дело. Они паразиты, умеющие только командовать — не руководить, прошу заметить. — Ну, знаешь, Мещерский! Это уже за гранью добра и зла! Ты там в своих эмпиреях совсем рассудком повредился, что считаешь советскую власть паразитарной!
— Вы не путайте паразитов и приспособленцев с товарищами, которые должны представлять наш народ. Я здесь намедни изучал Конституцию и узнал интересные вещи. Согласно статье три основного закона нашей великой Родины, вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся. Объясните, какое отношение ко мне, трудящемуся города, имеет отношение навязанный прихлебатель? Ведь он даже не чиновник, а эксплуататор, использующий чужие достижения для собственного обогащения. Если вы со мной не согласны, то я могу попросить Верховный суд Советского Союза дать свою оценку сложившейся ситуации.
Всё-таки нахождение в высших эшелонах власти — это отличная школа! Фурцева даже бровью не повела на мои крамольные речи. Может, привыкла к моим выходкам и не реагировала столь бурно, как ранее. Министр только задала вопрос.
— Что ещё?
— Ничего, — отвечаю вполне серьёзно, — Всё что хотел, я сказал. Запрос о предоставлении мне выезда для работы в США вы получили. Про квартирный вопрос упоминать более не намерен.
— Тяжело с тобой, Алексей. Я понимаю, что ты опять переведёшь любой мой ответ к сравнению с Западом. Мол, там бы ты давно купил себе виллу с яхтой. Только мы живём в другой стране. И надо заметить, что советская власть всегда ценила деятелей культуры. В том числе режиссёру Мещерскому вскоре будет предоставлена жилплощадь. Ещё у тебя была возможность получить звание заслуженного артиста, но в нынешних реалиях это проблематично. Информация о том, как ты подговорил принимающую сторону и заставил жить заслуженных товарищей в ночлежках, уже дошла до самого верха. К тому же, твои демонстративные шашни с европейской актрисой — это просто вызов общественной морали. Всё это уже обсуждается в ЦК и вскоре могут последовать выводы. Они уже есть, но пока в виде рекомендаций. Ты разве не понимаешь, что уже скоро твоё поведение будут рассматривать на собрании коллектива и в иных инстанциях? И это только начало. А если всё это дойдёт до твоей невесты?
То, что Пархоменко — креатура идеологов или Брежнева, я догадывался. Ведь надо как-то уравновешивать деятельность излишне активного министра и сообщать о её инициативах старшим товарищам. Взлёт Фурцевой никому не нужен, так как меняет сложившиеся отношения между группировками, которые совсем недавно переварили разгром «комсомольцев» во главе с Шелепиным. Мне это грозило тем, что обиженный партократ развил излишне бурную деятельность, жалуясь во все инстанции. Только товарищи обломятся. Ни на какие товарищеские суды и полоскание моего белья в райкомах я не пойду. Просто проигнорирую эти замечательные мероприятия. Не пошлют же за мной наряд. Ха-ха.
— Если высшее руководство страны озабочено личной жизнью какого-то режиссёра, то у неё нет будущего, — произношу достаточно тихо, но Фурцева услышала и начала злиться.
— Что ты сказал?
Они хотят услышать правду? Нет проблем.
— Личная жизнь человека должна касаться только его самого. Если я не совершаю преступлений, то какие вообще могут быть собрания, рассматривающие моё аморальное поведение? Кто вообще должен определять шкалу этой самой аморальности, которую так любят муссировать советские чиновники? Им заняться больше нечем, нежели лезть в мою спальню? Давайте не будем мелочиться, и пусть товарищ Пархоменко определяет, сколько раз я имею право посетить уборную. Кстати, совсем забыл. Леонид Миронович в своих кляузах указал, что сбывал буржуям за валюту водку и икру? Какой-то непорядок у нас образовывается. Надо мне поднять данный вопрос на собрании, или написать в народный контроль. Ещё можно спросить у советской общественности, почему высокопоставленный чиновник накупил три чемодана зарубежного барахла, а не сдал полученные франки в «Фонд мира»? Что касается возмущения, по поводу проживания в общежитии с угнетёнными африканцами и азиатами — так это вообще за гранью моего понимания. Настоящий советский человек должен проникнуться тяжёлой судьбой этих несчастных. Ведь наша страна десятилетиями борется с колониализмом и угнетением всяких негров. Почему Леонид Миронович поднял эту тему в негативном контексте? Наоборот, он должен быть рад, что оказался среди жертв западной буржуазии, где мог донести до людей наши базовые ценности. Получить такой опыт — дорого стоит. Будь моя воля, я бы отправил нашего правдоруба поднимать культурный уровень Заира или Гвинеи.
— Всё сказал? — после моего кивка, Фурцева продолжила, — Если информация о незаконной торговле товарища Пархоменко правда, то ты просто обязан написать заявление на моё имя. Такие факты нельзя оставлять без внимания. Что касается всего остального, то избавь меня от этих ёрничаний. Я давно поняла, что ты не любишь советскую власть. К сожалению, в вашей богемной среде подобное встречается достаточно часто. Но других режиссёров и актёров у нас нет, поэтому приходится работать с имеющимся материалом. Если брать твою ситуацию, то всё сложно. Разрешение на выезд тебе никто не даст. Лучше задумайся над тем, как будешь оправдываться в товарищеских судах и на партсобраниях. Надо меньше увлекаться итальянскими актрисульками и больше думать головой, а не другим местом. И есть
