Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
разделили (за столом раздались аплодисменты), то обращайся ко всем на ты. Заметано?
— Заметано, — согласился я.
— А, во-вторых, продолжил философствовать Фагот, — ты, Алексей, задаешь неправильный вопрос. И поэтому я тебе ответить на него не могу.
— А как же правильно?
— А вот так: «Слышь, Фагот, а Башлачев тебя знает?» Вот это будет правильный вопрос, на который я смогу тебе ответить. И отвечу так — да, СашБаш меня знал, конечно. Классный чувак, разносторонний, реально талантливый. Таких гениев, Алексей, с нами на планете человек пять живет. — Фагот почему-то осмотрелся по сторонам. — Или шесть, — добавил он, — если мы считаем присутствующих.
— А Шевчук?
— Юра? — удивился Фагот. — Хороший парень... — он на несколько секунд задумался. — Нас с ним как-то раз менты повинтили на Невском! Шли бухие и пели Боба Марли. Талантливый, конечно, но горит не так ярко, как Витюша и СашБаш. Может и к лучшему... — Фагот вздохнул. — Ярче горишь — быстрее сгоришь, такие дела, Алексей!
У столика появился парень примерно моих лет, длинноволосый, в драных джинсах и потертой джинсовой курточке.
— Хлам, — представился он.
Мы вежливо раскланялись и налили ему пятьдесят грамм, за знакомство (Витя достал вторую бутылку). Под коньячок текла задушевная светская беседа о музыке и любви, о гениях и талантах, признанных и непризнанных, о философии (упоминались Ницше, Шопенгауэр и Гегель) и вообще — о прекрасном... Я изрядно захмелел и думал о том, что неформалы — очень даже приличные ребята, и что нужно почаще к ним заглядывать.
Хлам рассказал, что у него рок-группа, готовится к гастролям, осенью все утрясут и рванут в Питер, Москву, Алма-Ату и (почему — я не знаю!) в Кишинев. Осталась самая малость — найти музыкантов и инструменты. Гитара-то у него есть, но простая, а нужно бы электрическую.
— А песни? Спросил я наивно, и тут же пожалел о том, что спросил.
— Я пишу песни, — сказал Хлам, и глаза его сверкнули. — В смысле — стихи. Почитать?
Я не самый большой на свете любитель стихов, но как можно отказать поэту, а тем более — возможному будущему клиенту? Это было бы просто неприлично. Получив мое принципиальное согласие, Хлам начал читать стихи. Все сидящие притихли, все слушали с вниманием, может быть даже избыточным. Читал Хлам скверно — это я могу сказать совершенно точно. Да и стихи были, прямо скажем, странными. Хлам категорически отказывался признавать существующие правила стихотворения, он явно искал новые формы, рифмы и смыслы. Могу предположить, что он чего-то такое нашел, но вот лично я не понял из прочитанного почти ничего. Стихотворные упражнения его продолжались минут пять, после чего все сидящие за нашим столиком зааплодировали. Как мне показалось — с облегчением.
— Ну как? — сказал Хлам, гордо глядя на меня.
— Очень хорошо! — честно сказал я.
Хлам усмехнулся горделиво.
— Это психо... психо... — какая-то не очень трезвая девушка пыталась дать определение услышанному, но у нее не очень получалось.
— ... неврологический диспансер, — подсказал ей ехидно Фагот.
— Психоделично! — наконец-то справилась со сложным словом не очень трезвая девушка.
Еще мы познакомились с режиссером. Его звали Саша и лет ему было примерно двадцать пять. Он был, как полагается, небрит и еще (мне почему-то это очень запомнилось) на нем была футболка с олимпийским мишкой. Мишка радостно улыбался и махал рукой. Режиссер Саша тоже радостно улыбался, демонстрируя отсутствие нескольких передних зубов. Когда ему налили, улыбка его из радостной превратилась в счастливую.
— Саша, режиссер, — представился он. И добавил:
— Мы хорошим людям всегда рады!
Дальше я допустил непростительную ошибку и сказал:
— Очень приятно. А вы театральный режиссер? Или киношный?
Соседи по столику посмотрели на меня так, как будто я сделал непристойность. А погрустневший Саша сказал:
— А что, разве не может быть человек просто режиссером? Вот Ницше — он же был просто философом. Без удостоверения и справки с места работы. Почему нам нельзя?
— Кто ж его возьмет в театр? — сказал кто-то. — Злоупотребляет. Причем — вообще всегда. Текущему моменту не соответствует. Причем — вообще никогда. А в кино — тем более не возьмут... Злоупотребляет!
Режиссер Саша довольно кивнул головой, а я виновато развел руками — простите, если можете! Саша улыбнулся снисходительно — с каждым может случиться!
— Дворником я работаю, — сказал режиссер Саша. — В мир чистоту и порядок несу. С помощью метлы, если уж к искусству меня не подпускают эти церберы. — Он гневно встряхнул шевелюрой и удалился.
— Санек каждое лето в дурке пролечивается, — объяснил мне Фагот. И добавил:
— Шизофрения, как и было предсказано.
У меня от всех этих людей (и выпитого коньяка) слегка голова пошла кругом. А случай с Сашей стал для меня в каком-то смысле уроком. Наши неформалы (и вообще — творческие люди) — боги. Ставить под сомнение их божественность означает смертельное оскорбление. Святотатство и десакрализация.
Тем временем, Витя, переглянувшись с Петровичем, решил, что нужно ковать железо пока горячо.
— Вообще, у нас есть кой-какие вещи, которые могут заинтересовать, — сказал он заговорщицки. На белый свет были извлечены футболки. Неформалы разглядывали их, нюхали и, кажется, даже пробовали на зуб.
— А че? Нормальные, — вынес вердикт Хлам. — Ништяк прикид. Таких я и на барахолке не видел. Почем?
— Вообще тридцать, — сказал Витёк, — но как своим — на пятерку подвинемся, чего уж. Выходит, по четвертаку.
Удивительное дело, но все три образца мы продали, не вставая из-за стола! Казалось бы — неформалы, элемент маргинальный и малообеспеченный, а ты посмотри! У нас бы забрали и больше, если бы были в наличии — тут уже я укоризненно посмотрел на Витька. Витек пожал плечами — он и сам был удивлен. Договорились на завтра — прийти со всей партией.
На прощание Фагот хитро улыбнулся нам:
— А вы ушлые ребята!
Усталые, но довольные тем, что вопрос с проклятыми футболками, кажется, сдвинулся с места, слегка шатающиеся от выпитого, мы отправились домой. Петрович за подвод получил футболку и «червонец», таким образом, накладные расходы составили двадцать рублей плюс потребленный коньяк.
На следующий день мы подтянулись на «Подснежник» уже сами — принесли в двух объемных сумках футболки и прихватили еще бутылку водки. Витёк сказал, что каждый день коньяк брать
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
