земли были закреплены за ним на 50 лет королевой леди Беренгелой при многих почетных условиях; ее сын подтвердил решение матери. Так, посредством милости Божьей, который есть мир наш[488], все успокоилось, и земля была тиха и спокойна[489]. Все это было совершено в городе Паленсуела (Palenzuela) накануне праздника Сретения [2 февраля 1235 года][490].
В начале следующего поста, пока король находился в Вальядолиде, Альвар Перес с его разрешения направил свое путешествие в землю сарацинов. Однако королевы, крайне благоразумные дамы, предвидя несчастья, которые могут произойти на наших границах из-за союза Альвара Переса с Ибн Худом, королем Морокко по эту сторону моря, приложили усилия, чтобы Альваро Перес смог возвратить расположение короля; что и было сделано; и так он возвратил себе свои земли и замки[491].
67. Перемирие между Фернандо III и Ибн Худом
Позднее следующей весной в 1235 год от Рождества Христова Альвар Перес по велению короля отправился в земли сарацинов воевать против Ибн Худа. Король следовал за ним с благородной дружиной и немногими незнатными людьми. Затем, опустошив урожаи Хаэна и Архоны (Arjona) и деревень неподалеку, при посредничестве Альвара Переса он заключил соглашение с Ибн Худом, который осаждал тогда Ниеблу (Niebla), расположенную между Севильей и Португалией[492], что Ибн Худ за перемирие до следующего мая выплатит нашему королю 430 тысяч мараведи; около трети от той суммы было выплачено немедленно; еще одна треть должна была быть выплачена в конце следующего сентября, а последняя треть – в конце января[493].
Порешив на том, постольку поскольку они впоследствии могли подтвердить это, король возвратился из земель Кордовы и осадил Изнатораф (Iznatoraf), хорошо укрепленный замок, который сдался ему немедленно, сохранив жизни мавров и все движимое имущество, которое они могли унести с собой. После того как он доверил защиту (security)[494] и охрану этого замка некоему рыцарю и другим, бывшим с ним, он отправился к неприступному замку Сан Эстебану (San Esteban), который причинил много вреда христианам, в особенности, перекрывая дороги, идущие к Убеде и Баесе. Alcaide того места[495] и те, что были с ним, в одночасье сдали замок королю, приняв от него некоторую малую сумму денег и лошадей, и, я не ведаю, насколько большое число мулов. Обеспечив средствами к существованию тех, кто оставался в замке, король возвратился в Толедо к своей матери и жене.
Затем, пройдя через Сеговию накануне праздника Успения Пресвятой Богородицы [14 августа], он прибыл в Бургос, где его приняли с великой радостью и почестями. Когда было заключено перемирие, было условлено, что, если король пожелает осадить или сможет захватить те два замка, упомянутых выше, Ибн Худ не станет защищать их, и они не были включены в перемирие[496].
68. Восстание римлян против папы Григория IX
Примерно в то же время, в упомянутую эру, когда беспорядки учинились в нашем королевстве, великая рознь разразилась между римской церковью, во главе которой тогда был Григорий IX, и римлянами, которые боролись за отмену церковной привилегии. Они хотели наложить нестерпимое ярмо с крайне суровыми условиями на кардиналов и весь римский клир. Также римляне отняли у папы права, которыми он был наделен в том городе с античности, касающиеся и чеканки монеты, и назначения сенатора [Рима], и многих иных вещей. По этой причине папа и кардиналы отправились в Риети (Rieti) и призвали к себе из Апулии императора Фридриха. После долгого обсуждения было решено, что приговор об отлучении от церкви должен быть вынесен по отношению к сенатору и некоторым принципалам Рима[497].
За тем приговором немедленно последовала борьба (struggle)[498] императора с сенатом и всем народом Рима. Следовательно, император с войском, которое было с ним в то время, вторгся на территорию Рима, причиняя великий вред. После захвата нескольких замков, которые тогда удерживали римляне, он оставил некоего немецкого графа и благородное ополчение в Витербо (Viterbo), чтобы защищать церковь. В то время как папа находился тогда в Перудже, он [император] возвратился в Апулию, обещая следующим летом вернуться с великим и сильным войском. Римляне, приняв это близко к сердцу, возможно, скорее от страха, чем от любви, склонили свои выи перед церковью и приняли все папские рескрипты, которые были предметом спора. Сенатор и многие знатные люди Рима поклялись защищать их, итак, мир установился между церковью и римлянами[499]. Тем не менее, эта гарантия не удовлетворила некоторых кардиналов, которые считали ее недостаточной. Поэтому мир не был ни прочным, ни устойчивым, ни папа, ни кардиналы не пожелали въехать в город.
Тем временем император, который пообещал возвратиться с войском, чтобы помочь церкви против римлян, отправился в Германию[500] и взял в жены дочь короля Англии, которой тогда правил, именно, короля Иоанна, сына Генриха Великого, короля Англии[501]. Пока император оставался в Германии, он собрал небольшое войско против Ломбардцев, то есть против Милана и его Лиги, которые в то время восстали против него[502]. В эру 1274 [в 1236 году от Рождества Христова], около праздника Св.Михаила [29 сентября] он вторгся в Ломбардию, и причинил много вреда жителям Мантуи, и взял Виценцу (Vicenza) , одна часть которой восстала против него, а другая – благоволила ему. Затем войско отдыхало всю ту зиму. Сам император покинул войско в Ломбардии и возвратился в Германию[503].
В то же самое время император Канстантинополя, которого звали Ианна (Ianna), Иоанн, король Акра (King John of Acre), зять нашей королевы леди Беренгелы, был атакован греками, и город Константинополь оказался почти в осаде. Поэтому император обратился к римской церкви за помощью, однако его мольба не была услышана, как он хотел[504].
69. Христиане врываются в город Кордову
В то же самое время, в эру, писанную, вместо года от Рождества Христова […], именно в 1274 [в 1236 год от Рождества Христова], когда наш господин король Фернандо был в Бенавенте около середины января, а его мать оставалась в Леоне[505], он принял послов от тех христиан, которые ночью тайно захватили некую часть Кордовы. Они умоляли его помочь им, поскольку они находились в самой серьезной опасности, так как по сравнению с множеством жителей Кордовы их было крайне мало. Они были отделены от мавров только некой стеной, проходящей почти по середине города. Во власти мавров
