ей импульса к ещё большему погружению в науку.
– Она тебе нравится? – спросил Хеддок.
– Кто? Натали… Ну так…
– Ты хочешь её трахнуть?
– Мистер Хеддок…
– Говори, как есть.
– Ну… Она симпатичная, да…
– Если бы я тебе привёл её сюда, ты бы смог её допросить? Чтоб она рассказал всё, что знает. Рассказала, не передавала ли она кому бы то ни было сказанное тобой. Смог бы допросить? – Хеддок при этом продолжал говорить совершенно спокойно, продолжая держать руки на столе.
– Мне разрешено бы было применять к ней силу? Я просто не уверен, что она сознается во всём добровольно…
– Разрешено. – продолжая быть столь же спокойным ответил Хеддок.
– Тогда да. Безусловно. – Тейлор кивнул и улыбнулся. Ему наконец стало казаться, что жить пошла своим чередом именно в том направлении, о котором он так долго мечтал.
– А когда она расскажет всё, что знает, ты сможешь делать с ней всё, что захочешь. – Хеддок сказал это, не моргнув и глазом. А Тейлор чуть было не раскрыл рот от удивительного восторга, который уже вовсю наполнял его – сделать с ней всё, что захочешь, это прям значит всё о чём он мечтал, а потом уже ведь даже и не важно, что будет. Не важно, потому что он получит к этому моменту абсолютно всё. У такой величины нет ни срока давности, ни границ применения.
– Спасибо, мистер Хеддок. – Тейлор продолжал немного улыбаться. – Я Вас не разочарую.
– Ты сможешь её трахнуть после всего этого? Я хочу знать, насколько ты уверен в том, что делаешь. Как только она расскажет всё, что знает, ты сможешь её трахнуть прямо в этой комнате?
– Да, мистер Хеддок.
Хеддок поднялся из-за стола и вышел из комнате, закрыв за собой дверь. За самой дверью наготове стояли те двое охранников, что привели сюда Тейлора.
– Избейте его как следует, но голову не трогайте. Он должен быть жив и способен говорить. Поняли меня? Он обязательно должен остаться жив, иначе казнят вас. – сказал Хеддок и двинулся по коридору. Он шёл в сторону своего кабинета, зная, как сейчас ожидания Тейлора сменятся реальностью.
Ведь до чего же отвратительный скот, оказывается, есть на его станции. И ведь сам же воспитал таких. Сам смотрел за их уроками, лекциями. Сам проводил их. Мониторил всех и каждого. Наблюдал за тем, чтобы люди не обижались друг на друга, не таили злобу. Старались помогать друг другу. Жить в мире, думать о будущем. Строить и создавать что-то полезное для всех.
И что он получил? Вот это. Самовлюблённого эгоистичного урода, который только и думает, как бы получить силой то, что не получается получить добровольно. И ведь ему совершенно всё равно, что речь идёт не о вещи, а о таком же человеке. Он даже не думает над тем, что кто-то, с другой стороны, мог бы также хотеть получить его самого вопреки его воле, и также желать всё это сделать с ним самим, также вопреки его воле… Нет, у него даже мыслей таких не получается. Он просто не способен думать о других с позиции других. У него мир существует лишь на принципах выгодного ему самому лично.
А откуда такое пошло? Разве от лекций самого Хеддока, где он рассказывал, как люди загадили всю планету до такой степени, что на ней стало невозможно жить? Или с того, что все стали скрытно не верить в эту теорию, полагая, что и всё остальное – тоже прикрываемое красивыми словами враньё? Нет. Всё это шло от того, что не было справедливого наказания за серьёзные проступки. Все считали, что самое страшное, что их ждёт, так это Тоска, где они ещё и смогут быть надзирателями, если повезёт. Это ж чуть ли ни двойной шанс уже. Сначала не повезёт с тем, что поймают. А потом не повезёт с тем, чтоб стать заключённым, а не надзирателем… Хотя кто их знает, может, они там считают, что со временем и из заключённого в надзиратели перейти можно… Думать такое уж точно никто не запретит…
Нет. Думать они должны так, как это рассчитывает тот, кто устраивает их жизнь в этом мире. И пришло время делать так, чтобы они думали соответствующим образом. И лучше страха и смерти в этом никто не поможет. А лучшей смеси страха и смерти, чем публичная казнь в мире не существует.
Хеддок дошёл наконец до своего кабинета, отпер дверь, зашёл внутрь и захлопнул дверь за собой, не включая свет. Окружающая тьма разом обволокла его. Раньше тьма не казалась ему настолько интересной, многозначительной и объёмной, чем сейчас. Теперь тьма наполняла его чем-то новым. Чем-то, что могло стать основой для его нового мира. Мира, где можно управлять людьми, а не дожидаться их решения на твои действия.
Что-то странное стало проникать с левой стороны его головы. Что-то странное, но уже насколько-то знакомое.
Хеддок отступил от двери на пару шагов вглубь комнаты и немного потерялся в пространстве. Теперь темнота словно поглощала его со всех сторон, обволакивая от головы до стоп. Мир стал казаться ещё более легковесным и управляемым, чем раньше, причём с таких сторон, с которых он ещё на него не смотрел.
Ему захотелось понять, почему его левая сторона так сильно против этого. Почему именно левая сторона его тела такая тяжёлая в этот момент. Тяжёлая, ватная, пустая одновременно. Удивительное ощущение внутри самого себя, разделяющая его надвое. Хотелось словно лишиться половины тела, ровно с левой стороны, чтобы стать свободным. И Хеддок моментально вспомнил, что в его рабочем столе лежит весьма острый складной нож.
