к верстаку, схватил валяющуюся отвёртку и угрожающе произнёс:
— Я тебе руку сейчас пробью, говнюк.
— Не надо, — Петрович сглотнул. — А что не так?
— По-твоему, мы мальчики на побегушках, брат? — вступил в разговор кавказец, нависая над жертвой. — Никто не будет ждать вечера. Раз мы пришли — давай деньги. И сотка сверху за просрочку.
— И полтинник за неуважение, — добавил кабан.
Лицо Петровича посерело.
Но перечить «крыше» хозяин не осмелился.
— Конечно, — торговец сглотнул. — Как скажете. Я сейчас.
Кабан со всего маху вогнал отвёртку между досок верстака. В сантиметре от ладони Петровича. Небрежно бросил:
— Одна нога здесь, другая там.
Петрович пулей вылетел из помещения.
Не прошло и пяти минут, как быки уже пересчитывали деньги, покровительственно похлопывали по плечу своего подопечного и наставительно вещали о вреде задержки выплат. Когда неприятные гости покинули склад, все выдохнули с облегчением.
— Видали? — Петрович кивнул на дальнюю дверь. — Уроды.
— Услышат ещё, — испугался Стас.
— Кто они такие? — спросил я.
— Свин и Борода, — ответил Петрович, выключая лампу над верстаком. — Косарь отправляет их выбивать долги. Мой вам совет, парни, держитесь подальше от этих выродков. Они вообще без тормозов.
— Это мы заметили, — Стас кивнул на торчащую из верстака отвёртку.
Через пару часов, когда мы со Стасом навели некое подобие порядка, я засобирался домой. Хотелось отдохнуть, поесть и набраться сил перед вечерней вылазкой. Мышцы с непривычки болели, пальцы кое-где были содраны в кровь. Возможно, я потянул спину, но это не точно.
Петрович выдал мне два червонца и сказал, что парень я неплохой. Могу приходить вечером, Стас одобрил. Поблагодарив начальника, я отправился в платный душ, освежился и почувствовал себя человеком. Окончательно веру в светлое будущее вернул горячий чебурек.
* * *
Остаток дня пролетел, словно экспресс.
Перед тем, как сесть в автобус, я позвонил из таксофона домой. Телефонные будки в этой реальности были такие же, как и в моём советском детстве. Открытые и закрытые. Первые — с простыми круглыми навесами под козырьками крыш, вторые — металлические, застеклённые, основательные. Я зашёл в одну такую будку и увидел серую табличку с надписью: «Стоимость звонка — 2 коп.». Порывшись по карманам, я извлёк двухкопеечную монетку, забросил в щель и набрал знакомый номер. Бродяге я ещё ни разу не звонил и ожидал чего угодно.
Трубку сняла Джан.
— Королева на проводе.
— Смешно, — фыркнул я. — Вы там обед ещё не готовили?
— В процессе.
— Супер. Меня подождите.
— Как ты сказал? Супер?
Захотелось все волосы на голове повыдёргивать. Ну, конечно, в реальности без США и Голливуда такими словечками никто не пользуется.
— Это помехи, — ляпнул я первое, что пришло на ум. — В общем, ждите.
Вешаю трубку и выхожу в сияние дня.
Улица насквозь продувается южным ветром, и у меня возникает предчувствие смены погоды. Впрочем, есть же эти штуки в горах. Тучеразгонители…
По дороге я заскочил в рыбную лавку, взял одну рыбёшку дорадо и килограмм креветок. За всё отдал пять рублей. Дороговато, если честно — особенно в приморском городе. Но про пользу для организма забывать нельзя.
В неприметной палатке за углом я сумел раздобыть фольгу, лимон, немного зелени и специй. А ещё — большую пачку соли. Сложив всё это в рюкзак, дождался своего автобуса и вскочил в полупустой салон. Автобус оказался двухэтажным, так что я поднялся наверх и остаток пути наслаждался колоритными улочками Фазиса. Дважды на маршруте встречались мехи, громыхающие по тротуарам. Как по мне, от этих штук должны появляться выбоины, но городским властям не прикажешь.
…Обед Джан действительно начала готовить, но это была простая гречка без специй и мяса. Вообще без ничего — мы очень бодро подчищали имеющиеся запасы еды. Пришлось взять дело в свои руки. На девушку я спихнул креветки, а сам, вооружившись кухонным ножом, принялся потрошить и чистить дорадо. Избавившись от всего лишнего, промыл рыбу под краном, смазал лимонным соком, посыпал солью и специями. Добавил кружочки лука, нарезанного Фёдором, нашинковал зелень. Точнее, лук я разложил на фольге, а сверху разместил подготовленную рыбью тушку. Запихнул внутрь ещё несколько ломтиков лимона, упаковал всё это дело в фольгу и отправил в духовку.
— Позовите через сорок минут.
— Ладно, — Джан посмотрела на меня с уважением. — А с гречкой что делать?
— Когда доготовится, слей воду. И спрячь под подушку, чтобы не остыла.
— А ты куда? — спросил Федя.
— У меня дел хватает.
Полчаса я потратил на упражнения с кусари-гамой. Удары, хваты-перехваты, простейшие вращения. Ничего запредельно сложного, чтобы с непривычки не оттяпать себе ухо. Чувство баланса, глазомер, выносливость кистей — всё это нужно прокачивать с нуля.
Я запоздало подумал, что для рук Сергея конструкция тяжеловата. Любая оплошность могла привести к тому, что я сам себе зарядил бы серпом в глаз или шипованным шаром в висок. Такое сплошь и рядом случается. В школах шиноби малыши работают с деревянными макетами, затем с верёвкой вместо цепи, после чего переключаются на лёгкие серпы и примитивные грузики. Цепь тоже удлиняется постепенно, чтобы руки привыкали. Сначала полтора метра, затем два и три с половиной. Так что я нарушаю все мыслимые и немыслимые каноны.
Ещё десять минут — на выкидуху.
И три минуты на ловлю бумажек.
Нет, вы не ослышались. Бумажки — это мастхэв. Для своих занятий я использую мятые клочки туалетной бумаги — они медленно и непредсказуемо падают. Подбрасываешь клочок и ловишь в воздухе, не давая упасть на землю. Чем ниже поймал — тем хуже. Отличная тренировка реакции и хватов. Справился с одной бумажкой — добавляешь вторую. Нет предела совершенству, как говорится.
За этим занятием меня и застигла Джан.
— Готовишься к собеседованию на должность дворника?
— Вроде того, — хмыкаю я, собирая с крыши своё добро. — Как рыба?
— Звякнул колокольчик.
Я занёс оружие к себе, бумажки выбросил и пошёл проверять дорадо. Рыбка запекалась при ста восьмидесяти градусах, и я намеревался достичь кулинарного успеха.
— Бродяга, сделай кухонные рукавицы.
— Плотные? — уточнил домоморф.
— Чтобы противень достать.
— Я понял.
На стене материализовался крючок с висящими на нём рукавицами. И как Бродяга это творит, а? Впрочем, и мой чудесный сосед, смахивающий на Фиму Королёва, не промах. Добывает ножи и кусари-гамы из небытия почище Дэвида Копперфильда.
Выключив огонь, я распахнул дверцу духовки.
На меня пахнуло адским жаром и душистым ароматом. Лоб покрылся капельками пота.
— Осторожно, — посоветовала Джан.
Упаковав ладони в рукавицы, я быстро извлёк противень и положил на плиту. Пальцы обжигало даже через плотную ткань.
Разворачиваю фольгу аккуратно, чтобы сразу весь сок не вытек.
— Пахнет вкусно, — оценила
