* * *
Бруно проснулся около полудня. Ноги гудели. Тело ломило. Он чувствовал себя разбитым башмаком, но сегодня, кажется, не придется никуда бегать.
Сигиец уже ушел. В комнате Кассана возился мужчина в круглых очках. Возле кровати стоял раскрытый врачебный саквояж. По коридору брела недовольная Роза с тазом теплой воды.
Бруно решил не мешаться и спустился вниз. В зале сидело несколько человек. Мэтр Бономэ хлопотал у плиты на кухне, где что-то громко шкварчало и пахло луком.
Маэстро позвонил в колокольчик. Арно, обтирая руки полотенцем, появился не сразу. Бруно заказал себе завтрак или уже обед, с тоской думая, что опять придется выложить три, а то и все пять крон, да еще и за ужин расплатиться.
— За счет заведения, мсье, — удивил его мэтр Бономэ.
Обед на удивление вышел вполне сносным.
Глава 12
Франц Ротерблиц стоял у пруда, в котором то ли утопили, то ли утопился, то ли просто утонул муж одной распутной герцогини, жившей лет пятьдесят назад. Призрак старого герцога нередко видели в саду, возле этого самого пруда, особенно на рассвете и на закате. Было множество свидетелей его явления, хотя на поверку чаще всего оказывалось, что свидетельствовали они о запущенной стадии алкоголизма. А историю о смерти старого герцога, имени которому уже почти никто не помнил, в Анрии пересказывали очень часто и всегда с разными подробностями, так что узнать правду не представлялось уже возможным. Да и никого не интересовало, как оно было на самом деле. Народ довольствовался своей правдой и выдумывал ее с каждым разом все поразительнее и поразительнее.
Было жарко. Последний дождь прошел несколько дней назад, и теперь солнце решило изжарить Анрию дотла, как обычно и поступало в конце июля. Вечером, возможно, будет ливень с грозой, а может, тучи лишь побродят где-то невдалеке, многообещающе сверкая молниями, и уйдут. Ротерблиц, как и любой пиромант, воду не особо жаловал, но даже ему хотелось, чтобы пекло уже прекратилось.
В эту часть сада люди забредали лишь затем, чтобы покормить стаю лебедей и уток и полюбоваться красотой водоплавающих птиц. В отдалении как раз представительная мамаша с малышом занималась именно этим, бросая хлебные крошки в зеленую воду, от которой несло тиной. Ребенок рисковал вместе с крошками оказаться в пруду и сам, но грозные окрики матери несильно отвлекали его от попыток покормить лебедя с руки.
Ротерблиц нервничал, постоянно сверяясь с часами и озираясь по сторонам. Был уже полдень. Так уж вышло, что сегодня у него было две встречи и обе были назначены на полдень. Если бы их назначал лично он, этого бы не произошло, но что уж поделать. Ротерблиц недолго думал, куда отправиться в первую очередь, просто вытянул спичку — короткая и привела его сюда.
Чародей вздохнул, убрал часы в карман. К берегу подплыл нахальный селезень, привыкший, что к пруду подходят только те, кто пришел с подношением. С минуту пробуравив чародея настырным взглядом, птица сунула клюв под крыло, почистила перья и уплыла, показательно виляя хвостом.
— Франц Ротерблиц.
Пиромант обернулся, почти не выдав своего волнения. Он не видел никого, кроме мамаши и малыша, кормивших уток, хотя внимательно смотрелся и вторым зрением, не слышал шагов, и все же незнакомец вырос у него за спиной на расстоянии вытянутой руки. В том же плаще и шляпе. С тем же невозмутимым и равнодушным видом, с которым пять дней назад на квартире Адлера отделал пару чародеев арта, как беспомощных сучек, а потом расколол Ротерблица за пару минут.
Чародей невольно потер плечо, все еще напоминающее о том свидании.
— Не ожидал встретиться с тобой так, хм, скоро, — сказал Ротерблиц и спустил на нос темные очки.
— Нужна твоя помощь, — сказал фремде.
Плащ на нем был застегнут по самую шею, и это несмотря на стоявшую в Анрии жару. С самого Ротерблица лило в три ручья.
— Неужели? — усмехнулся пиромант. — Вроде бы ты говорил, что моя помощь тебе не нужна.
— Теперь нужна.
Ротерблиц пристально посмотрел на него поверх очков.
— Ну допустим. В чем?
Фремде расстегнул три верхние пуговицы, запустил под плащ руку. Ротерблиц несколько напрягся, заметив на широкой перевязи рукоять пистолета, однако незнакомец тянулся не к ней.
— В этом, — сказал он, достав папку и протянув Ротерблицу.
Чародей осторожно посмотрел по сторонам и забрал ее.
Он раскрыл папку — внутри оказалось несколько писем, едва не выпавших на землю. Ротерблиц бегло просмотрел их — чья-то личная переписка.
— Почерк вполне разборчивый, — скептически постановил он. — Не вижу, в чем проблема.
— Присмотрись внимательнее, — сказал незнакомец.
Ротерблиц поправил очки пальцем и всмотрелся в первое письмо. Красные крапины за темными стеклами заметно засияли, брови чародея почти сразу полезли на лоб.
— Это… то, о чем я думаю? — спросил он, погасив второе зрение.
— Не знаю, о чем ты думаешь, — сказал фремде. — Это магическая шифровка.
— Тссс, — шепнул Ротерблиц, захлопнув папку. — Отойдем в тень, — предложил он буднично, — а то я на солнце изжарюсь. Тебе, хм, не жарко?
— Нет.
— Поразительная терморегуляция, — пробормотал Ротерблиц.
Незнакомец пошел рядом с чародеем к аллее, сунув руки в карманы плаща. Ротерблиц прислушался и не услышал ничего, кроме кряканья уток, детского смеха и своих шагов.
Проходя мимо семейства, увлеченного кормежкой лебедей, чародей невольно обернулся на мальчишку, которому удалось все-таки покормить птицу с руки, и теперь малыш считал своим долгом известить о своем успехе целый мир и, в первую очередь, мать, апатично бросавшую остатки хлеба в воду. Ротерблиц улыбнулся ему. Фремде тоже обернулся на малыша. Не улыбнулся. Настроение ребенка тот час же переменилось. Он испуганно вздрогнул, отшатнулся, забыв, что и так стоит у самого края берега, взмахнул ручонками и завалился назад. Мать коротко вскрикнула, бросаясь к своему чаду. Малыш завис в полулежащем положении над самой водой, распугав птиц, а потом его передвинуло на сухую траву.
Женщина подбежала к ребенку, сгребла в охапку, поцеловала его в макушку и отвесила звонкий подзатыльник. Малыш стоял в полной растерянности и никак не отреагировал ни на материнскую ласку, ни на воспитательную затрещину.
Ротерблиц сделал вид, что не обратил на подозрительную сцену никакого внимания. И почти не заметил, как незнакомец убирает руку в карман.
— Ты так и не представился, — сказал он вместо этого.
— Это важно? — спросил фремде.
— Хм, да в общем-то нет. Мне для облегчения беседы.
— Хуго Финстер.
На миг Ротерблиц растерялся, однако по безжизненному выражению лица собеседника догадался, что это отнюдь не разновидность мрачного чувства юмора.
— Это в каком-то смысле дань уважения убитым тобой людям?
— Это в каком-то смысле мое имя.
Они дошли до самого конца сада герцогини Анны, где он переходил в остатки леса. Когда-нибудь тут все обязательно застроят, а пока сад давал изнывающей от зноя и пыли Анрии немного свежего воздуха и тени. Античных скульптур здесь не было. Людей тоже.
— Откуда они у тебя? — спросил Ротерблиц, внимательно рассмотрев письма вторым зрением.
— От Вальдера Ратшафта, — сказал Финстер.
— Так это ты позавчера убил его?
— Да.
— Хм, зачем?
— Не поверил, что смогу.
Пиромант снова посмотрел на Финстера в надежде разглядеть на его каменной физиономии хотя бы намек на иронию или насмешку, но Финстер был предельно серьезен. Только сейчас до Ротерблица начало доходить, с кем он связался и как крупно ему повезло на квартире Адлера.
— Напомни никогда не брать тебя на «слабо», — вымученно улыбнулся чародей, обтерев ладонью мокрый лоб. — А от меня-то ты что хочешь?
— Чтобы ты расшифровал письма.
— Думаешь, я могу?
— Ты — чародей Ложи.
— Бывший.
Финстер равнодушно посмотрел на него.
— Хм, формально я бывший чародей Ложи, — оправдался Ротерблиц. — Но если ты думаешь, что каждого магистра учат взламывать магические шифры… Хм-м-м, — кисло протянул пиромант под немигающим взглядом. — У тебя есть ключ?
— Нет.
Ротерблиц поднял очки на темя, окинул взглядом ровные строчки первого письма, очень вежливо и участливо справлявшего о делах семейных господина «А. Х.».
— Тогда гиблое дело, — сказал чародей. — Это двойной шифр, без ключа не вскроешь.
— Но ты можешь его вскрыть.
— С чего ты взял?
Финстер снова невыразительно посмотрел на Ротерблица.
— Ну допустим, — кашлянул тот, надев очки на нос.
