мороз по коже.
— Элли, пожалуйста, не забивай свою хорошенькую головку всякой ерундой… С Франческой я как-нибудь сам разберусь, — загадочно улыбается Вонка, и его зубы, сверкнув в полумраке, превращают гримасу в зловещий оскал. — Ах да, я, кажется, кое-что обещал вам, мисс Крайм, — спохватившись, он оборачивается и весело подмигивает Шарлотте. — Кое-что восхитительно невозможное и невозможно восхитительное.
— Ура! А я уж подумала, что вы забыли!
— Запомни, милочка, я никогда ничего не забываю! — с важностью замечает он, нравоучительно взмахнув в воздухе указательным пальцем.
Остаток дня пролетает весело и быстро. Увлеченный сбивчивым монологом Вонка, с горящими глазами перебегающий от одного механизма к другому, и зачарованная Чарли, широко раскрывающая то рот, то глаза, то все вместе взятое, слишком погружены в экскурсию, чтобы обращать внимание на мое присутствие. И я этим пользуюсь. Следуя за ними, как тень, как бесплотный призрак, я наблюдаю, оставаясь в стороне. Но это не та отчужденность, которая навевает тоску и приносит боль: это светлое, теплое чувство, когда осознаешь себя частью чего-то целого, и можешь позволить себе отойти на шаг назад и взглянуть на целое со стороны. В это время ты как бы присутствуешь в двух местах одновременно: ты и здесь, вместе с другими, которые чувствуют тебя рядом, но одновременно и где-то еще, в себе, в уединении собственной души, где ничто не нарушит покоя и безмятежности. Ты как будто бы один, но ни в коем случае не одинок.
И чем дольше я наблюдаю за Чарли и Вонкой, тем с большой радостью признаю, что они все-таки нашли общий язык. Я ясно вижу, что несмотря на предубеждения магната в отношении детей, Шарлотта ему нравится: рядом с ней он и сам превращается в ребенка и носится, подпрыгивая и тараторя, как девятилетний мальчишка, то и дело заливаясь звонким смехом. С нежностью глядя на них, я чувствую себя родителем на детской площадке. Нет, даже не совсем так. Я чувствую себя учителем младших классов во время большой перемены. Забавно, потому что выходит, что я чувствую себя именно тем, кем являюсь. И радужные надежды вновь воскресают: я с удовольствием представляю себе, как мы официально удочеряем Чарли (теперь-то Вонка не должен быть против). Мои фантазии простираются еще дальше: воображение рисует появление на свет того, другого ребенка, которого после Шарлотты принять будет легче. И как я скажу о своем положении Вонке (когда он, конечно же, будет к этому готов), и тогда, то, чего мы были лишены, компенсируется нам сполна. Мы снова станем половинками одного целого, ко мне вернется то, что магнат называет «полетностью», и все проблемы, все неурядицы и недопонимания останутся в прошлом. Ведь мы любим друг друга, а это единственное, что имеет значение.
Мои фантазии прерываются телефонным звонком. Вонка с неудовольствием косится в мою сторону. Маленький экранчик высвечивает имя Эдвина. Я, сконфуженно пожав плечами, подношу мобильник к уху:
— Да?
— Э-э-элизабет, — запинаясь, бормочет Эд. — Это случилось!
— Что? — сразу догадавшись, что же случилось, я тем не менее переспрашиваю, нервно закусив губу.
— П-прости, я говорю невнятно: мне сложно совладать с эмоциями. Ты просила дать тебе знать сразу же, как только это произойдет. Так вот, около часа назад это произошло. У Мэтти отошли воды.
— О, господи! Господи! Наконец-то! Вы уже доставили ее в больницу?
— Да-да. Корю себя за то, что мы не сделали этого раньше. Скоро она должна разрешиться.
— Вы в больнице Сент-Луис?
— Именно так.
— Я приеду! Немедленно! Ждите.
Дрожащими руками я пытаюсь засунуть телефон обратно в карман.
— Элли? — Вонка в замешательстве рассматривает мое лицо.
— Мэтти. Она рожает, — коротко поясняю я.
— Ох, — он переводит взгляд в сторону, как если бы я ответила ему на другом языке и ему пришлось судорожно рыться в памяти, выуживая из нее давно забытые слова.
— А кто такая Мэтти? — громко спрашивает Чарли.
— А она была беременна? — наконец, с искренним удивлением поднимает брови Вонка.
— Кажется, только в этом случае можно родить ребенка, — прячу улыбку я.
— Действительно, — с серьезным видом кивает он.
— Я сейчас поеду к ним. Я давно обещала Мэтти быть с ней в этот момент. Можно мне взять лифт? Так будет быстрее всего.
— Еще спрашиваешь. Какая ты забавная, — умиленно улыбается Вилли. — Конечно, нет!
— Но почему?!
— Потому что управлять стеклянным лифтом — это искусство. И если им не владеешь, приготовься к тому, что специально обученной бригаде придется отскребать тонкий слой твоих мозгов с дорожного покрытия. А вынуждать людей работать в праздники так эгоистично, дорогая Элли.
Его тон напомнил мне случай, когда Мэтти выпрашивала у Эдвина машину, чтобы съездить к косметологу. Само наличие прав у Матильды — чудо, которому нет обоснования, потому что даже я с моей изощренной фантазией не могу вообразить водителя, худшего, чем Мэтти. Подслеповатая восьмидесятилетняя пенсионерка, выезжающая раз в месяц за кошачьим кормом, и то даст ей фору. Да о чем я говорю: пустите ребенка за руль — и он освоится лучше. Но сказать Матильде о том, что она с большей вероятностью окажется на Луне, чем припаркуется без ДТП, — значит смертельно ее ранить. Поэтому на ее вопрос «Почему нет?!», Эдвин, мягко улыбаясь, заметил: «Потому что я буду волноваться за тебя, любимая». И не стал описывать ей тяжелые будни бригады, отскребающей разные мерзости с асфальта. Но я-то знаю, что за словами Вонки крылось то же самое, что за словами Эда. Просто выразился он чуть иначе. Так что если бы я не торопилась в родильное отделение больницы Сент-Луис, я была бы даже растрогана.
— Будь уверен, я справлюсь. Я сотню раз видела, как это делается.
— Ха-ха! Как же неубедительно. Придумай аргумент получше.
— Тогда полетели вместе! Пожалуйста! Я нужна Мэтти. На такси я могу не успеть. Общественным транспортом тем более.
— А кто такая Мэтти? — громко спрашивает Чарли. Кажется, она недовольна тем, что все наше внимание уделено не ей.
— Тебе давно надо было приобрести какую-нибудь машинку, Элли. Подбери себе что-нибудь, когда вернешься. А что касается твоей подруги, то я не очень силен в женских штучках, но думаю, она как-нибудь справится без тебя.
— Ты не понимаешь. Одной достаточно присутствия врача и акушерки, другая нуждается, чтобы за руку ее держал любимый муж, а Мэтти хочет, чтобы рядом с ней была ее лучшая подруга. Ей нужна именно моя поддержка. Я ведь обещала… Она так боится. Когда я буду на ее месте…
Вонка, вздрогнув, поспешно перебивает:
— Ну что с тобой сделаешь? Уговорила. Но внутрь я не зайду ни за что
