Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
энергоемких видов промышленности, то мировое производство стали отразило рост цен и за первые два-три года после первого нефтяного шока упало почти на 15 % по сравнению с максимумом 1974–1975 годов. Но к концу 1976 года выпуск стали снова начал уверенно расти.
Сходная динамика наблюдалась в мировой морской торговле: сначала в ответ на нефтяной шок 1974 года и последующий мировой экономический спад наблюдалось резкое падение общего количества перевозимых океанскими судами тонно-миль, а затем аналогичный медленный, но уверенный подъем вплоть до 1977–1978 годов. В 1975 году было отмечено и первое крупное снижение оборотов мировой торговли с момента окончания войны в 1945 году – значительное падение на 6 % с последующим медленным восстановлением.
Но был один сектор, который так и не оправился от крупнейшего финансового и инфляционного потрясения послевоенного периода, это были хрупкие экономики стран южного полушария, в особенности те, у кого не было значительных собственных нефтяных запасов. Для подавляющего большинства развивающихся стран нефтяной шок означал конец развития, неспособность инвестировать в развитие промышленности и сельского хозяйства и разбитые надежды на лучшую жизнь, которые возникли было во многих уголках мира в 1960-е годы.
Особенно неудачный поворот судьбы заключался в том, что нефтяной шок 1974–1975 годов совпал с худшей за несколько десятилетий мировой засухой, которая в момент, когда экономические последствия нефтяного шока были максимальны, привела к жестоким неурожаям, особенно в Африке, Южной Америке и некоторых частях Азии. Отчаянно нуждаясь в рекордных объемах импортного зерна и пищи из США и Западной Европы, большинство неразвитых стран оказались перед лицом голода, будучи неспособны оплачивать увеличившиеся закупки продовольствия, не говоря уже об оплате нефтяного шока.
Англо-американский отказ от привязки доллара к золоту в августе 1971 года привел к вынужденной 400 % инфляции в ценах на нефть, а большинство населения земного шара, живущего в развивающихся странах, – к катастрофе.
Под угрозой потери доступа к дальнейшим кредитам Всемирного банка и частных банков промышленных стран менее развитые страны были вынуждены инвестировать драгоценные фонды не в промышленное и сельскохозяйственное развитие, а на простое погашение этого дефицита «баланса платежей». Импортируемую нефть следовало оплачивать, и оплачивать в долларах, в то время как в течение глобального экономического упадка 1974–1975 годов значительно упала стоимость собственного экспорта сырьевых материалов. Страны были вынуждены идти на краткосрочные заимствования, чтобы оплатить огромные счета за импорт нефти, а единственными крупными кредиторами, готовыми предоставить такие ссуды, были американские и британские «евродолларовые» банки, пустившие свои огромные новые нефтедолларовые прибыли во вторичную переработку. В результате весь индийский субконтинент, большая часть Африки и целые регионы Латинской Америки оказались в жестоком экономическом и политическом кризисе.
В рамках Бильдербергской стратегии «переработки нефтедолларов» частные банки США и Европы бросились на помощь, предоставляя этим странам кредиты, но не для того, чтобы финансировать создание необходимой производственной инфраструктуры в этих странах или для технологического развития, а лишь затем, чтобы «сбалансировать» свои платежи, разрушенные англо-американским нефтяным шоком. Эти частные нефтедолларовые займы шли из лондонских «евродолларовых» банков США и Британии. Выплачиваемые Саудовской Аравии, Кувейту и другим странам нефтяные прибыли ОПЕК были в долларах, и эти доллары переправлялись и «направлялись» в оффшорные лондонские евродолларовые банки для вторичных ссуд жертвам нового нефтяного шока в развивающихся странах.
В ходе этого процесса Киссинджер и его друзья ничего не оставляли на волю случая. Старшим партнером американского инвестиционного банка, стоявшего в центре евродолларовых рынков, был Дэвид Малфорд, бывший в то время главой лондонских евродолларовых операций в «Уайт Уэлд и K°». Он был назначен директором и главным советником по инвестициям в центральный банк крупнейшего нефтяного производителя ОПЕК Саудовской Аравии, страны под контролем американской Большой Нефти. Излишнего внимания к такому весьма необычному назначению гражданина государства, против которого Саудовская Аравия еще за несколько месяцев до этого вводила нефтяное эмбарго, не привлекалось. Саудовский Центробанк на пару с «Уайт Уэлд» получал конфиденциальные рекомендации по инвестициям от элитного лондонского коммерческого банка «Бэринг Бразерс».
В качестве директора саудовского Центробанка Дэвид Малфорд был на правильном месте, чтобы саудовские власти «мудро» использовали свои финансовые прибыли. Для облегчения задачи г-на Малфорда в этот период нью-йоркскому «Ситибанку», тесно связанному с «Экссоном» и американскими нефтяными компаниями, участвующими в саудовской АРАМКО, было дано необычное разрешение на работу в качестве единственного ведущего дела в Саудовской Аравии иностранного банка. Неудивительно, что в 1974 году более 70 % дополнительных прибылей ОПЕК были вложены за рубежом в акции, облигации, недвижимость и прочее. Из этой огромной суммы в 57 млрд. долларов не менее 60 % пошли напрямую в финансовые учреждения США и Британии.
Уже 8 июня 1974 в качестве госсекретаря США Генри Киссинджер подписал соглашение об учреждении малоизвестной Совместной американско-саудовской комиссии по экономическому сотрудничеству, чей официальный мандат включал также «сотрудничество в области финансов». (Киссинджер сохранял за собой беспрецедентный двойной пост советника президента по национальной безопасности и госсекретаря и в течение значительной части правления президента Джеральда Форда.)
К декабрю 1974 года природа этого сотрудничества определилась яснее, хотя правительства и Саудовской Аравии и США хранили ее в строгом секрете. Казначейство США подписало в Эр-Рияде соглашение с саудовским Центробанком, которое, как объяснял заместитель министра финансов США Джек Беннет (впоследствии глава «Экссона»), было нацелено на «установление новых отношений с Федеральным Резервным Банком Нью-Йорка через операцию заимствования Министерства финансов (США). Согласно этому соглашению, Центральный банк Саудовской Аравии будет покупать новые ценные бумаги Министерства финансов со сроками погашения, по крайней мере, в один год». Докладная записка Беннета, датированная февралем 1975 года, была адресована госсекретарю Киссинджеру и разъясняла детали заключенного двумя месяцами ранее соглашения.
На взгляд непосвященного в реальную историю англо-американских интересов в Персидском заливе, столь же изумительным, как эти американо-саудовские «соглашения», стало и принятое странами ОПЕК исключительное решение о приеме в качестве платы за свою нефть только долларов США. Не немецких марок, несмотря на их очевидную ценность, не японских йен, не французских или даже швейцарских франков, но лишь американских долларов.
Первоначально эта долларовая оценка нефти была практикой, поощряемой после Второй мировой войны американскими нефтяными гигантами и их нью-йоркскими банкирами. Но когда после событий 1974 года ведущие европейские правительства начали серьезные переговоры с арабскими поставщиками о заключении долгосрочных соглашений для покрытия своих нужд в импортной нефти с оплатой своей национальной валюте (в высшей степени разумный ход, значительно ослабивший бы последствия нефтяного шока в Европе), тогда внутри ОПЕК произошло что-то экстраординарное.
Германия или Франция испытывали бы гораздо меньше сложностей в изыскивании своих внутренних ресурсов для оплаты нефтяного импорта в немецких марках или во франках, не покупая предварительно доллары ради той же самой цели. Это обстоятельство делает тем более любопытным решение министров ОПЕК на встрече 1975 года не принимать к оплате за поставки нефти ничего, кроме доллара США, не принимать даже британский фунт стерлингов.
Это соглашение, вне всякого сомнения, оказалось в высшей степени выгодным для доллара США, финансовых институтов Нью-Йорка и для лондонских рынков евродолларов. Весь мир был вынужден более или менее непрерывно покупать огромные количества долларов, чтобы оплачивать существенный источник энергии. Еще более экстраординарным является то, что, несмотря на последовавшие огромные потери для самой ОПЕК, это решение о долларовых ценах сохранялось в силе и потом, когда доллар колебался вверх и вниз в течение последующих десятилетий.
Одним из следствий срежиссированной переработки нефтедолларов в Лондоне и Нью-Йорке стало превращение американских банков в гигантов мирового банковского дела, на фоне становления их клиентов, транснациональных нефтяных «Семи сестер», как гигантов мировой индустрии. Англо-американская комбинация нефти и финансов настолько превосходила масштаб обычных предприятий, что ее власть и влияние казалась неуязвимыми.
Фактически с помощью этого тайного американо-саудовского совместного соглашения и ему подобных, деятельности Дэвида Малфорда, а также странной приверженности ОПЕК к долларовым ценам Вашингтон и нью-йоркские банки обменяли свою дефектную Бреттон-Вудскую послевоенную систему золотовалютного обмена на новую в высшей степени нестабильную систему долларового обмена, основанную на нефти. Они полагали, что смогут контролировать ее в отличие от старой системы, основанной на золоте.
Киссинджер и финансовые институты Лондона и Нью-Йорка, по существу, заменили старый стандарт золотого обмена послевоенного мира на свой собственный «нефтедолларовый стандарт».
В конце концов, кто по-настоящему контролировал ОПЕК? Только политически наивные люди могли полагать,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
