розыске беглецов. Расан Такут, Раку Фикиру, Кеджилан, Керита, Мэлумэ из самых крупных, что закончили свое существование от руки кесэт Саитэ или из-за цепи неслучайных случайностей.
Ну вот, странное прошлое, печальное настоящее, непроглядное будущее. Теперь — только искать варианты.
Кехан вынырнул из мыслей, как из-под толстого слоя воды. Задумчиво глянул на тени, лежащие поперек карты, осмотрелся. Кивнул ютаме Бхати, с интересом изучающему карту.
Кеду Демри, закупоривая и убирая пузырек дорогих красных чернил в поясной карман, скептически нахмурился.
— И что все это значит? Большую карту считай попортили, нет?
Харит, неожиданно возникший из-за спины, протянул:
— Не скажи… интересно выглядит.
Кехан отступил в тень, тихо проговорил.
— Можно строить планы, на будущее, если найдем его? Харит, ты любишь… Есть ли у нас вообще найм?
Ютама Бхати, потирая ноющие в последнее время руки, огляделся, подозвал еще пару наемников из прежних, оставшихся с почти мирных времен. Кеду Демри вытащил из еще одного поясного кармашка другой глиняный кувшинчик и вручил ютаме.
— Есть найм, на побережье сопроводить караван.
— Чей? — Харит вскинул бровь.
— Да серебряных. Магов у них нет, но купчишки старьем торгуют, из Котаба даже. Хватает у них и без магов всякого странного.
— Побережье? — Харит пробежался по карте пальцами. — Какое?
— В Лают, Наутику.
— А это ведь дальний порт? Куда серебряные собрались плыть? Не к Юй же?
— Глядя на вот это вот, — Харит постучал пальцем по карте, — думаю, что куда угодно и куда бы подальше. Чуют, наверное, грядущее.
— Может, тоже, провидцы их балуются. Наш вот, смотри, — Лихан, уже полсезона как не считающийся новичком, — напророчил. Нехорошее.
— Да нет у них провидцев, — буркнул старый ютама.
— И я не провидец, — прошипел искренне оскорбленный предположением Кехан, — я просто слушаю внимательно, и память у меня хорошая. А уж догадаться, чем все это кончится, — он выступил вперед, обводя кистью расписанную карту, — не так уж сложно. Достаточно предположить худшее.
— Да я уж виду, — пробормотал Демри, упираясь пальцем в дату в углу карты, — пятнадцать сезонов назад? Что тут такое важное случилось?
Кехан прикрыл глаза.
— По слухам, гибель среднего сына Династии, ненаследного принца от младшей наложницы. Но он, по тем же слухам, был истинным провидцем.
— Что ж смерть свою не предвидел? — усмехнулся кеду Демри.
— Может быть, предвидел. От судьбы не уйдешь, — Кехан очень спокойно смотрел на карту. — Или не видел именно свою. Есть способы прикрыть будущее от таких, как он.
— Это самая ранняя дата, — заметил Харит.
— Возможно, было что-то еще. Я не все знаю и помню, — Кехан снова отступил в тень.
Ютама прочертил длинную извилистую линию маршрута через три провинции, огибающий известные костры эхли медани.
— Долгое путешествие, — кивнул Двамер, последний сезон хранящий казну Джихан Беру, — собираемся основательно.
— И по пути думаем, люди, думаем, — решительно сказал кеду, — что дальше делать будем.
— Что тут думать, прыгать надо, — прошептал под нос Харит, — на корабль побольше, и ходу из этой страны. А всех райя тут оставить, с медани бодаться…
Взгляд со стороны. Менджуба
Владычица лесов и болот Пайя с исследовательским интересом смотрела на собирающийся на краю палаточного города караван.
Она неспешно ехала по дороге, ведущей в обжитые районы провинции, следом тянулись унылой цепью полтора десятка из тех болотников, что рискнули выбраться из безжалостно и безостановочно затапливаемых океаном бесконечных зарослей долины Пайя к свету и солнцу. Когда-то давно Ванити была любимой наследницей, единственной и лелеемой отцом и множеством нянек и дядек, однако она не боялась, что ее узнают. Некому узнавать, кости ближайших слуг сожрала трясина, кроме того, Наследница Провинции погибла довольно давно, поэтому солнце, лес, болото и море изменили и тело, и лицо до неузнаваемости. Кожа огрубела и потемнела, длинные волосы превратились в короткую спутанную неопрятную паклю неясно-грязного цвета, мягкие светлые платья и длинные мантии в пол насыщенных тонов, расшитые золотом и драгоценным изумрудным шелком превратились в практичные туники того же неясно-грязного цвета, что ее волосы и грязные штаны не ниже колена.
Болотники, идущие следом за ней, были столь же невзрачны, а низкорослые лошадки, выменянные у горцев, спускающихся в долину Пайя со своего горного хребта, неожиданно ловко чавкающие широким копытами по болотам и полуразвалившимся дорогам, вовсе не выглядели дорогими.
Все они, с оглядкой двигающиеся мимо палаточного моря Менджубы, выглядят облезлыми, нищими беглецами, с которых нечего взять и которым нечем платить за присоединение к каравану.
А караван-то собирался, и богатый по нынешним неспокойным временам.
Она рассмеялась про себя, внимательно оглядывая большой отряд, готовящийся к отправке. В пестром сборище можно было вычленить синие, белые, серые и желтые камзолы. Были и унылые коричневые дорожные мантии, и откровенные лохмотья, не позволяющие понять, к какому наемничьему отряду принадлежит собирающаяся группа.
Не смотря на оружие, лошадей, повозки и телеги, наемники были бездомные бродяги, согнанные со своих мест медани…
И шатры казались не такими пестрыми и общее мрачное настроение нависали над Менджубой, словно черная туча.
Бродяги…
И вот Ванити Пайя тоже отправляется куда-то… подальше от болот Пайя, брошенной Провинции, рушащейся страны Рё. Может быть, удасться присоединиться к этим наемникам?
Они тоже бродяги и беглецы, можно сказать, соратники. И никто их не узнает. Она надеется. Ведь прошло много лет?
Этой надежде не суждено продержаться особенно долго.
Спешившись, Ванити осторожно и, вежливо кланяясь, приблизилась к группе потрепанных наемников, занимающихся переборкой амуниции под тентом с синим солнцем, почти выцветшим от многих лет нахождения под небом. И, едва выпрямившись и открыв рот, чтобы как следует поприветствовать хозяев, натыкается на знакомое лицо.
И замирает под холодным пристальным взглядом, как кролик в силках.
Но как?
Она помнит пылающую ярость в этих глазах, огонь на кончиках пальцев, сначала оранжевый, потом красный, а затем фиолетовый и прозрачно-синий. Это последнее, что она помнит, перед тем, как нырнуть в мангровые заросли на той проклятой дороге. Пылающий яростью взгляд, огонь и вихрь ярко-алых, цвета крови, одежд, когда последний маг резко развернулся навстречу противнику.
Она помнит шанс, который он ей дал.
Ванити собирается с силами и приветствует всех, кто поднялся навстречу. Заминка перед началом разговора не осталась незамеченной, но пока игнорируется, просьба изложена, и ютама, седой бородатый старик, кивает и предлагает место у костра всем, кто идет с Ванити, пока они обдумают просьбу.
Костер, ну что же, не самое неприятное место для разговора и, наверное, допроса.
Ванити опускается на колени перед сложенными шалашиком поленьями, кеду Джихан Беру, так именует себя отряд, подпаливает комок сухой травы, от которого стремительно занимается дерево, кто-то ловко размещает
