прошипел Тесей, хватая лапифа за руку, пока тот хватал ртом воздух как рыба, выброшенная из воды. — Сейчас он уедет…
Лошадь Владыки поскакала к выходу из Подземного мира; Аид больше не оборачивался, но Тесей с Пейрифоем не рисковали открывать рот, пока они с малявкой не скрылись из виду.
— Ты, Пейрифой, не лапиф, — проникновенно начал Тесей, убедившись, что Владыка Аид их уже не услышит. — Ты — дубина…
— Мы так и будем сидеть на месте и ждать, когда он вернется, чтобы дослушать твои извинения? — оборвал его побратим.
— Ладно, пойдем-ка отсюда, — вздохнул Тесей. — Принесем богатые жертвы моему отцу Посейдону, может, он сумеет умилостивить…
Он попытался встать, но обнаружил, что нижняя часть его героического туловища намертво приросла к камню. Рядом, ругаясь, дергался Пейрифой, и герою оставалось лишь грустно констатировать, что мозги у его товарища (как, собственно, и у него), явно расположены в прилипшей к булыжнику части.
Натираясь чудесной мазью Деметры, они, кажется, забыли намазать задницу…
Глава 23. Макария
— Пап, как ты думаешь, скоро ко мне вернутся мои божественные силы? — пискнула Макария, цепляясь за лошадиную гриву. — Бабушка же не могла забрать их полностью?
После того, как дя… папа Аид спас ее от посягательств двух мерзких типов, царевна пыталась призвать свои силы и так, и этак, но они упорно не откликались. Покопавшись в памяти, Макария припомнила, что герои вроде говорили, будто силы отнимали цветы Деметры. И вроде бы со временем они должны были вернуться. Но сколько конкретно это займет? Час, день, год или целое столетие?
Царевна не могла ждать так долго. Она в принципе терпеть не могла ждать, а ждать, зная, что ее любимая мамочка лежит без сознания, без сил и вообще неизвестно где, было особенно мерзко.
— Думаю, нет, — устало улыбнулся Аид, направляя коня к выходу из Подземного мира. — Не бойся, я думаю, у ее травы такой же короткий эффект, как и у моих грибов. А что?
Улыбался он с явным трудом. Кто-кто, а Макария прекрасно видела, что он переживает за маму не меньше нее. Хотя кого другого подобная гримаса бы однозначно напугала.
— Да так, — царевна ткнулась носом в черную гладкую лошадиную шерсть. — Хочу объяснить двум подонкам, что герои не должны обижать слабых и беззащитных!..
На самом деле Макария еще не продумала план кровавой и справедливой мести — слишком сильно тревожилась за маму и слишком ясно помнила мерзкое ощущение абсолютной беспомощности в чужих лапах. Ей было так страшно! Особенно когда герои упомянули про свою мазь, дарующую неуязвимость от богов и чудовищ, и Макария поняла, что теперь ее не спасет ни Геката, ни папа Аид…
Правда, папа Аид все равно надавал этим уродам по первое число. Пусть даже тогда он еще не был ее папой. Не суть. Так или иначе, он всегда был ее отцом гораздо больше, чем то ходячее недоразумение, которое пожирало своих детей и хотело сунуть ее, Макарию, носом в лаву.
— Не беспокойся, я сам это объясню, — многообещающе сказал Аид. — У меня всегда получается очень доступно. Больше одного раза не требуется.
— Тогда сначала ты, а потом я, — кровожадно сказала царевна. — Только Геката опять будет ругаться, что я слишком мстительная. Когда мы жили в животе у Ареса…
— Геката?! — не поверил он. — Да кто бы говорил! Вообще, герои обнаглели. Тесей еще ничего, но тот, который лапиф, вообще по-хорошему не понимает!..
— А он у них зачинщик, — со знанием дела сказала Макария. — Слышал бы ты, как он перечислял, как именно он собирается мной обладать, ну, то есть мамой! У-у-у! Да у меня от одного этого списка едва не появилось желание записаться в девственные богини! — она мысленно пообещала себе обсудить список с Минтой (в смысле, с Герой). — Только они там все двинутые!
— Не надо, — серьезно сказал папа. — Олимп этого не переживет.
— Ну почему вы все так говорите, — проворчала царевна. — Ты, мама, Геката…
Отец с пониманием усмехнулся, но не успел ответить: в глаза хлынул яркий свет Верхнего мира — они очутились на поверхности. Макария еще терла глаза, а Аид уже соскочил с коня и помог ей слезть.
— Идем на звук, — шепнул он, показывая куда-то в сторону небольшой рощицы.
Оттуда доносились звуки какого-то хмельного гульбища, и, судя по звукам (в которых не слышалось ни одного членораздельного слова) гуляли довольно долго и набрались, опять же, серьезно. Макария недовольно наморщила носик — она совершенно не понимала пристрастия смертных ко всяким средствам для затуманивания рассудка. Особенно если его от природы не очень-то много.
Царевна подошла поближе и определила, что в непосредственной близости от входа в Подземный мир (к которому обычные, нормальные смертные старались не приближаться) расположились три циклопа. Они сидели у большого костра, пили что-то из ведер, горланили песни и…
И жарили на открытом огне нанизанные на копья человеческие руки, ноги и безголовые туловища.
Одно из них, крайнее, было женским.
Мамочка!..
— Мамочка, мамочка, мамочка! — завопила Макария, выскакивая из кустов. Какие там силы, она была готова порвать их на части голыми руками! Если они и правда жрут маму, если они…
— Хы, еще одна, — повернул лобастую башку циклоп.
Собственно, это было последнее, что он успел сделать — через миг ему в горло воткнулся двузубец. Оставшиеся циклопы прожили дольше секунд на десять. Они успели разглядеть папу Аида, с воплем броситься на него… и рассыпаться горстью праха.
От одного его взгляда.
Правда, потом папа Аид сел на траву, закрыл лицо руками и сказал что-то по-скифски. Кратко, но очень выразительно. И маленькая царевна не могла с ним не согласиться — скифские ругательства отражали ситуацию как нельзя лучше.
Макария хотела подойти к нему и сказать что-нибудь успокаивающее, но вместо этого, сама не зная почему, на негнущихся ногах побрела к костру, прямо к поджаривающимся безголовым телам, мужскому и женскому.
Женскому, да.
Полному, с длинными ногами и пышной грудью.
— Пап, это не мама, — констатировала Макария, сообразив, что именно смущает ее в подкопченном теле. — Мама, она должна выглядеть как я. — и, едва не рассмеявшись от облегчения, она принялась осматривать полянку.
— Он сказал «еще одна», значит, Персефона должна быть где-то тут, — сказал Аид, поднимаясь и тоже начиная шарить в траве. — Ненавижу эту дурацкую траву!..
— Если бы ее циклопы сожрали, тут бы кости валялись! — подхватила Макария (определенно, еще ни одно существо в Элладе не произносило слова «циклопы», «кости» и «сожрали» с таким оптимизмом). — Так! Представим, что я циклоп! Мясо надо
