Только Сквор, кажется, вообще не в состоянии прояснить ситуацию, я накидываю себе на шею его руку, другой подхватываю за подмышку и вволочу пьяное тело в машину.
— Ну, Сквор, завтра за все ответишь, — швыряю на заднее сидение и сажусь за руль, чтобы отвезти друга домой, — ты какого лешего так набрался, придурок?
— Анька, она…Она…
— Ладно, молчи уже, с Анькой твоей завтра разберёмся.
Я подъезжаю к подъезду, где Сквор живет один, затаскиваю в лифт и пока мы поднимаемся на 7 этаж, я пытаюсь добиться от него ключей. Он достаёт их из кармана в тот момент, когда двери открываются и ключи падают ровно в ту щель, которая уходит в шахту лифта.
— Черт, Сквор, какого я должен тут с тобой таскаться, когда меня ждёт самый важный для меня человек? — Уже закипаю от злости, но произношу тихо, сквозь зубы, потому что все-равно это проспиртованное тело сейчас ничего не понимает.
Пока дозваниваемся до управляющей, пока приходит лифтёр, когда наконец мы достаём ключи, Сквор уже начинает потихоньку приходить в чувства и виновато начинает извиняться.
— Да замолчи ты уже, — говорю, когда мы заходим в холостяцкую однокомнатную берлогу, кладу ключи от своей машины на комод, который стоит в коридоре и продолжаю, — она теперь твоя и давай раз и навсегда закроем этот идиотский спор
— Что, Варенька оказалась не по зубам? — Пытается шутить
— Варвара Дмитриевна, — говорю предупреждающе и вполне доходчиво
— Ларин, неужели запал не на шутку?
— Лучше закройся, Сквор, у меня итак достаточно оснований, чтобы тебя сейчас ударить.
— Да ладно тебе, не кипятись, прости, если как-то задел
Я спускаюсь на улицу, смотрю на яркий экран телефона, время — 00:40. Прикидываю, даже на такси, поездка займёт больше часа времени, слишком поздно, для визита к Златовлвске, после больницы ей нужно выспаться, я не могу потревожить ее среди ночи.
— Ну, Сквор, завтра ты удивишься, как много теперь мне должен и я не про деньги, — оглядываюсь на его окна, заказываю такси домой и в пути пишу смс:
«Варь, прости, никак не получилось приехать, но я очень скучаю! Завтра позвоню, целую!»
***
Варя.
После длительных посиделок с Лисиной, я чуть было не проспала работу. Утром, подстреленной антилопой скакала по квартире в поисках, не требующей глажки одежды.
Быстро умылась, заколола на макушке привычную гульку, накинула поверх водолазки и брюк длинное, драповое пальто и выскочила на улицу, тут же угодив в глубокую лужу. Если развернусь и вернусь домой, чтобы переобуть сапоги, то точно опаздаю, моя дисциплина и пунктуальность уже раздражено скребутся внутри, пока я раздумывая топчусь на одном месте и я принимаю решение бежать дальше.
Когда уже миную металлические ворота, мимо меня, как когда-то, проносится знакомы белый «Porsche» и я в недовольном изумлении опять останавливаюсь. Из автомобиля вальяжно выходит Скворцов, который как и я опоздал на первую пару, но он студент, а я преподаватель, эта мысль подталкивает меня и добавляет скорости, чтобы взлететь на второй этаж, как ужаленный уж.
В аудитории полно студентов, а возле кафедры стоит строгая Валентина Ивановна, которая, по всей видимости, дожидается моего появления. Я несмело переступаю порог и вспоминаю вчерашний вечер с ее сыном, да ещё и опаздываю на занятия, но ректор поворачивает голову в мою сторону и радушно приветствует:
— Варвара Дмитриевна, здравствуйте, как вы себя чувствуете?
— Здравствуйте, Валентина Ивановна, — робко произношу, — все хорошо, спасибо
И только сейчас я замечаю, что у доски стоит Дарья Звонарёва и, виновато опустив голову, не осмеливается поднять глаза.
— Варвара Дмитриевна, я думаю, вы должны знать, да и все студенты, что такое поведение недопустимо и мы недопустим в стенах нашего университета такое безобразие
Я пока не совсем понимаю о чем идёт речь, поэтому с немым вопросом, застывшим в глазах, продолжаю смотреть на ректора и она продолжает:
— Мы изучили запись с камер видеонаблюдения и выяснили, что с лестницы вас толкнула студентка Звонарёва, — поворачивается к доске и с укором взирает на студентку, — меня давно настораживают ее успехи в учебе, но до сегодняшнего дня, я это терпела, но после такого ужасного поступка, я вынуждена ее отчислить на глазах у всех, чтобы каждый присутствующий здесь, намотал себе на ус, что хорошее поведение — это один из основополагающих факторов и условий, для наших студентов.
Я медленно отвожу взгляд от Валентины Ивановны и глазами цепляюсь за багровое лицо Звонаревой, у которой догорает фитилёк терпения и я не ошибаюсь. Она резко поднимает голову, прожигает меня взглядом, точно фурией, и громко начинает втаптывать меня в грязь:
— Что, Варвара Дмитриевна, стоите, смотрите на меня невинной овцой…
— Звонарёва… — Открыв рот удивляется ректор такой выходке
Разъярённая брюнетка, не обращая внимания на замечание, продолжает:
— Может мы лучше вам дадим слово, думаю, вашу историю будет интересно послушать каждому здесь..
Я бросаю взгляд на студентов, ищу среди них того, кто точно не допустил бы моего публичного унижения, но его нет, а женский, гневный голос продолжает плеваться и даже Валентина Ивановна уже замерла в ожидании.
— Ну же, смелее, — смотрит на меня с довольной улыбкой студентка, — ну раз не хотите, тогда продолжу я. В тот самый день, не вы ли Варвара Дмитриевна, зажимались в этой самой аудитории с нашим плейбоем Лариным?
И тут по аудитории проносится гул ошарашенных студентов, требующий объяснений взгляд Валентины Ивановны, впивается в мое лицо, а пол под ногами трещит по швам и я уже готова туда провалиться, пока голос студентки помоями проливается по моим волосам, плечам, бёдрам.
— Какая же вы все-таки глупая дура, Варвара Дмитриевна, — продолжает студентка, — думаете, серьезно поймали удачу за хвост? — Нагло смеётся мне в лицо, — да он просто поспорил на тебя, машину свою проиграть боялся.
В аудитории повисла гробовая тишина, все замерли в любопытстве, а я с трудом воспринимаю услышанное, я чувствую, как к горлу подкатывает огромный ком обиды и разочарования, как на шею ложится холодная рука стыда и беспощадно душит, не позваляя ухватить хоть маленький глоток воздуха.
Перед глазами всплывает, как Скворцов выходит из машины Ларина и я понимаю, что все, что вылилось на меня — правда, а не глупая фантазия девчонки.
— Вот теперь, Варвара Дмитриевна, мне вас жаль, — довольная своим выступлением, ставит точку.
Не в силах больше терпеть это унижение и вспарывающую душу боль, которая расползается внутри и заполняет каждую клеточку, я выбегаю из аудитории с тяжестью в ногах, с грязной репутацией и ненавистью ко всему миру, а особенно к себе.
Как глупя идиотка, попалась на крючок самовлюблённого эгоиста, который испортил всю мою жизнь.
