Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
зритель, и хочется досмотреть. Хлеба!!! Зрелищ!!! Зашагали в сторону машины. Такие же недоуменные взгляды энкавэдешников на выходе. Острое любопытство по поводу бутылки, точащей из кармана, но после показа надписи меня пропускают беспрепятственно, а предъявленная ксива «первого отдела» охранником поставила все на свои места, там, где у обычного человека мозг находится. Сели в машину, рядом охранника не посадил, отправил на заднее сиденье. Попытку поговорить и высказать свое мнение об увиденном, довольно резко остановил. Тот замолчал, обиженно, сидит сзади и не отсвечивает. Все, что сделано, накрылось медным тазом, с экскрементами. И их выльют на меня, как только ситуация пойдет по другому пути. А она уже пошла. Я нарушаю, иду на предельной скорости. Попытку какого-то мента меня остановить, я проигнорировал. КПП, ворота еще полностью открыться не успели, как я влетел на территорию гарнизона.
Лихорадочно просчитываю варианты, и практически не нахожу их. Торможу у ворот домика. Ворота открывают, недоуменные взгляды, они еще слушают Левитана с площади. Гремит «ура».
– Тишину в доме, пожалуйста, обеспечьте! Кофе!
Входит Карина, она, вообще-то, неразговорчивая и неулыбчивая, но сейчас глаза очень выдают ее настроение.
– Святослав Сергеевич! Что-нибудь еще? Что-то случилось?
– Да, Карина. Вас, пока, это не сильно касается. Спасибо, ничего больше не нужно.
– Вот сахар, я не клала, вы не любите, когда это делают за вас. – она машинально коснулась меня рукой, старясь приободрить. Все понимали, что что-то стряслось. И ничего никому не объяснить! Смотрю на часы, действо будет длиться еще сорок минут. Ноги согрелись еще в машине, кофе вернул возможность кипящим мозгам соображать. Снимаю вертушку.
– 27 «А», «Голубизна», Нестеренко, товарища Никонова. – позывной Сталина меняется с завидной регулярностью, только успевай отслеживать. А я, по-прежнему, Нестеренко. Несколько гудков, дольше, чем обычно и голос Поскребышева. Он на месте.
– Товарищ Никонов вышел, позвоните позднее.
– Александр Николаевич!
– Слушаю Вас, товарищ Нестеренко. – послышалось после короткого молчания.
– Понимаю необычность просьбы, попросите товарища Никонова связаться со мной, как только придет. Имею «Воздух».
– «Воздух» передают обычно мне.
– Прошла утечка, мощная. Остальное только ему.
– Я вас понял, передам. Ожидайте. Если что, я позвоню. С праздником!
– Спасибо.
Сорок минут как на иголках. Секунды растягиваются, как хрен знает что. Стрелка просто прилипла к циферблату. Наконец, звонок, и голос Поскребышева.
– С вами будет говорить товарищ Никонов. – и тишина.
– Ви об объявлении на параде? Дежурный редактор «Известий» Шевчук уже арестован, вторично это сообщение не повторялось.
– Да, я о нем. Это не должно попасть в Берлин. Я видел, что Шуленбург оживленно разговаривал с каким-то штатским, справа от него. Который снимал технику на параде.
– Этим вопросом занимаются, товарищ Нестеренко.
– Я могу поинтересоваться: что они предлагают?
– Нэт.
– Я не знаю, что вам советуют, но у посольства нет прямой связи с Берлином. От них должен вылететь самолет сегодня.
– Возможно.
– Этот самолет не должен долететь. Он стоит у нас на аэродроме. Иначе завтра планы командования вермахта начнут переделывать. И все, что мы имеем обратится в ноль. Требуется остановить выпуск сегодняшних газет и проверить все на эту новость. Послать распоряжение в Астрахань и окрестности, и изъять все выпуски местных газет. Немцам нужна нефть, и они ударят на юг, а там степи, и танкоопасные направления, повсюду.
– Они могут передать это по радио или через агента.
– Информация через агента должна быть проверена. Замените Поволжье Туркменией, товарищ Сталин. Там нефть тоже есть, я вам показывал. Надо раздуть эту новость в газетах. Ошибся товарищ Левитан, но открыто об этом не объявлять. Так мы, по меньшей мере, снизим результат утечки.
– Жду вас через час у себя. Ситуация – критическая, это мы понимаем. Но в панику впадать не стоит, товарищ Нестеренко. И действовать в ущерб международному праву я считаю преждевременным. Особенно перед визитом товарища Молотова в Берлин.
– Ему предложат присоединиться к Антикоминтерновскому акту в войне против Англии, обещая отдать Афганистан. Япония и Италия против этого. Это инициатива Адольфа.
– Ми в курсе. – Сталин повесил трубку. Опять злится, что я знаю их секреты. Что сделаешь, там такая орда «историков» покопалась, что и не разберешь, где истина, а где ложь.
Жму на звонок, дважды. Это для кухни.
– Слушаю вас, Святослав Сергеевич.
– Еще один кофе, на обеде не буду.
– Так все готово! Подавать?
– Нет, спасибо, кофе, только кофе, Карина.
– А вы откуда? И почему имя такое? – спросил я у нее, когда девушка вернулась.
– Я из Архангельска, но родилась на переходе из Диксона в Архару, в Карском море. Отсюда и имя. Мама – поморка, а папа из Петербурга, Ленинграда.
– Странно, всегда считал поморов русыми, блондинами.
– А я в папу, его родители из Италии. Он у меня моряк и метеоролог. А мама, да, блондинка. Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
Она вышла, я еще раз пересмотрел бумаги, на которых черкал варианты событий. Сунул это в печку, переоделся в форму и выехал обратно в Москву. Все, что можно было предпринять я сделал, все остальное от меня особо не зависит. Решения принимаю не я. Я только главный конструктор опытно-конструкторского бюро. Маленький винтик в огромной машине государства. Да, меня, в отличие от многих, выслушивают, но реально повлиять на ход событий удалось один раз, и это кончилось плачевно. Не готова страна к войне и не собирается это делать. Психология мирной жизни мешает!
Охранник – другой, сколько их в доме я даже не знаю. Да и черт с ним. Пусть сидит. Сегодня праздник, и машины в Кремль не пускают, только правительственные. Приходится парковаться на том месте, где и утром, и идти пешком к Боровицким воротам. У Большого дворца – большая очередь, но я знаю ночной вход! Обратился туда. Пропуск на сегодня у меня есть, его проверили, но мне не в залы, а выше, в кабинет Сталина. Пришлось ждать, пока охрана согласует вопрос. Утвердительно кивнули и проводили до места, как обычно. У Поскребышева куча народа, все в праздничном настроении, ждут самого, чтобы проводить его вниз. Поскребышев посмотрел на часы, показал мне один палец вверх. Это означает ждите, от стола не отходить.
– Здесь Нестеренко… Понял! – и рукой мне показывает на дверь в кабинет. Вхожу, внутри похоже, идет бурное совещание. Здесь и Молотов, и Берия, и Меркулов, и
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
