серого снега. А потом еще долго ждать, когда в потоке машин появится хоть сколько-то приличный просвет, чтобы перебежать дорогу. А Закорский тракт — дорога широкая. И по ней всегда мчит очень много машин. И конкретно в этом месте все еще и ускоряются. В общем, сразу по нам видно, что мы подозрительные какие-то. Фигли приперлись?
— Боишься, что сейчас они похватают свои железяки и кинутся на нас? — прошептал я на ухо Бельфегору.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — пробормотал он, кутая нос в шарф.
Мы просочились, как Конрад и говорил, правым краем и уперлись в большие деревянные ворота с надписью «Склад № 14/24».
— Надеюсь, что он скоро придет… — пробурчал Бельфегор, зыркая глазами в поисках пути к отступлению. Которого, кстати, не было. С одной стороны был этот самый склад, с другой — высокий бетонный забор с тремя рядами ржавой колючей проволоки сверху, а с третьей — железный решетчатый забор с воротами, створки которых были намертво примотаны друг к другу ржавой же цепью. А сзади — несколько десятков торговцев разным автомобильным хламом.
Конрад подкатил на своей темно-синей «пятерке» минут через пять. Лихо выбил колесом веер смерзшегося снега и остановился.
— Здорово, Вован, — он протянул мне руку. Окинул взглядом Бельфегора, но ему ничего говорить не стал. Подошел к воротам и принялся давить на пимпочку обычного дверного звонка рядом.
Через минуту открылась мини-дверь в больших воротах, и мы нырнули с яркого снежного дня в пыльный полумрак.
— Значит, такое дело, Михалыч, — сказал Конрад, хлопнув по плечу местного обитателя. — Я тут к тебе молодежь привел, покажешь им ассортимент?
— Ба, знакомые все лица! — сверкнули золотом зубы Василия.
— Да уж, мир тесен, оказывается, — усмехнулся я. — Если бы знал, что у вас можно инструментами разжиться, сразу бы обратился.
— Тссс, это мой маленький секретик! — засмеялся Василий. — Ну тогда проходите, что вы как неродные?
Склад был большой, и в основном тут лежал какой-то хлам. Доски какие-то, какие-то кожухи непонятные, запыленные рулоны бумаги, стопки картонных коробок. При входе точно не придет в голову, что здесь может скрываться что-то полезное.
А оно было! Судя по тому, как загорелись глаза Бельфегора, когда мы оказались в «тайной комнате» Василия, здесь была прямо-таки пещера Али-Бабы, не меньше.
Конрад и Василий заговорили на совершенно мне непонятном языке. А вот Бельфегор их отлично понимал как раз. Ловил каждое слово с восторгом.
«Ну вот и ладушки», — подумал я и прекратил попытки вникнуть в технические подробности.
Прошелся взад-вперед мимо стеллажей. Гитары, клавиши, ящики с тумблерами. Педали, мотки проводов… Микрофоны. По идее, мне бы неплохо было начать в этом всем разбираться хоть немного, но задавать вопросы тому же Бельфегору — это вызывать недоумение. Я же, вроде как, тоже должен в этом во всем разбираться. Ну, точнее, Вова-Велиал должен. А мои личные успехи на этом поприще — это сыграть «Smoke on the water», дергая струны одним пальцем. Хотя Гриша хвалил, говорит, что пальцы на аккорды я с первого раза правильно ставлю, молодец.
— Поливокс! — вдруг громко заорал Бельфегор. — Это же поливокс!
— Вроде нам драм-машина была нужна, а это синтезатор, — сказал я. А вот название это я где-то уже слышал. Между делом, в каком-то кабачном трепе и в родном двадцать первом веке.
— Барабаны у нас пока что есть, но если получится поливокс взять, то это же… это… — Бельфегор начал размахивать руками, потому что слов, чтобы объяснить мне, как это круто, у него не нашлось.
А, точняк! Поливокс, точно. Брутальный советский синтезатор, на котором лабают всякие зарубежные звезды тяжеляка вроде «Рамштайна». Неубиваемый монстр, выдающий какие-то фантастические спецэффекты, которые то ли в Doom использовались, то ли в Mortal combat.
— Василий, подойти сюда, — я махнул рукой. Бельфегор, тем временем, дрожащими нервно пальцами щелкнул замками здоровенного черного ящика. Крышка открылась. Ну да, синтезатор и впрямь впечатляющий. Правда, раза в два больше, чем та штука, которую сейчас Бельфегор с собой таскает.
— Поливокс? Серьезно? — Конрад оттопырил губу. — У него звук грязный. Да и гроб тяжеленный, вам мало таскать что ли с собой приходится?
— Ты не понимаешь… — Бельфегор осторожно коснулся пальцами клавиш. — Нам как раз такой нужен, у него звучание такое, что просто…
Василий, вразвалочку, подошел к нам.
— А, нашлись ценители для этого гроба наконец-то! — усмехнулся он. — Будете брать?
— А можно? — Бельфегор уставился на меня и молитвенно сложил руки.
— Сколько? — я посмотрел на Василия.
Тот жестом фокусника выхватил из кармана блокнот и карандаш. Одним росчерком написал на листочке сумму и показал мне.
Я присвистнул. Где-то вдвое больше, чем у меня есть. Причем, Василий об этом знает.
Черт.
Я посмотрел на Бельфегора, влюбленно трогающего «свою прелесть».
Память, как назло, живенько восстановила тот разговор в кабаке, где нетрезвый рокер, размахивая руками, расписывал достоинства этого раритетного аппарата. Последний из которых выпустили на каком-то оборонном предприятии чуть ли не в этом, в смысле, девяносто первом году. И когда железный занавес рухнул, рок-мастодонты запада считали за счастье заполучить себе такую штуку в пользование. И вот сейчас, на каком-то не очень легальном складе в Новокиневске мы случайно наткнулись на эту вот штуку.
— Готов немного уступить, если что, — сказал Василий. — Пылится тут уже год, не могу никому сбагрить. Но сильно не упаду, ты уж прости, иначе дешевле, чем брал получится…
— Отойдем, поговорим, — я кивнул Василию в сторону «мусорных» стеллажей. Оставив Бельфегора наедине с его волшебным ящиком, а Конрада — копающимся в мотках кабелей.
— Вовчик, ну честно, не могу я дешевле его продать, хоть ты стреляй в меня! — вполголоса заговорил Василий, разводя руками.
— Да погоди ты, не надо дешевле, — отмахнулся я. — В рассрочку можно? Половина прямо сейчас, еще половина… ну, скажем… до нового года.
— А если не выкружишь? — хмыкнул Василий.
— Тогда могу продаться к тебе на галеры, — фыркнул я. — На побегушках отработать или еще что. Ты же знаешь, что я способный.
— Ну не знаю даже… — Василий сделал суровое лицо и облокотился о стеллаж. — Надо подумать, вдруг ты меня кинуть решил…
— Братан, ну очень надо! — сказал я. — Мы же в рок-клубе теперь, пора взрослые инструменты
