Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Крапиву без прощания.
Эльтудинн не видел, как толпа штурмовала замок, как графиню задушили, а графа и наследника закололи, ― но это стояло перед глазами явственнее, чем озлобленные лица пришедших к храму, чем пляшущее лезвие собственной сабли. Храм он защищал самолично до появления королевской конницы с орудиями более убедительными, чем клинки. У гвардии были и пистолеты, способные выпустить несколько пуль подряд, и стреляющие зеленым пламенем базуки: их изобрели в графстве Холмов не так давно, и ими располагали лишь силы Незабудки. Долго ли еще будут располагать? Эльтудинн мрачно усмехнулся. Для него же лучше, чтобы так осталось. И… пожалуй, чтобы король вообще не совался в то, что случится, когда законный наследник престола вернется в Жу.
Машинально касаясь пальцами нарисованной крапивы, Эльтудинн миновал притвор и у двери в белую капеллу ― туда, откуда явилась тень Сафиры Эрбиго, ― поднял глаза. Прочел привычную надпись: Der prede Luvus, «Приют среди света». И, открыв створку, шагнул вперед. Три каменных стола под сенью простертых рук Короля Кошмаров темнели мертвыми силуэтами, облаченными в монаршие одежды. Еще один силуэт, преклонивший колени подле графа, был живым. И Эльтудинн легко его узнал.
Юноша ― тонкий, с не по-здешнему блеклыми волосами, глазами и кожей ― днем прибыл с конницей, но не сразу поднял оружие. Он говорил с людьми и пытался успокоить их, пока, поняв, что это бесполезно и его скорее убьют, солдаты не начали стрелять. Даже тогда юноша удерживал их, трясущимися пальцами хватая то одного, то другого за плащ или сбрую лошади, а потом выехал вперед и простер руки ― в стороны, крестом, заслоняя, как Дараккар Безобразный, хотя в одной руке и был меч. И некоторые остановились, пусть ненадолго. Юношу этого Эльтудинн вчера уже видел, прежде чем все началось. Он отдыхал в бухте: пытался строить замки из песка, а замки рассыпáлись. Этим предложением, впрочем, можно было бы описать и всю жизнь Вальина Энуэллиса ― младшего сына графа, в детстве тяжело болевшего, а потом ставшего жрецом. Эльтудинн не знал его лично: знакомиться причин не было, вдобавок существовал некий негласный… запрет. Эльтудинн чувствовал: мальчика пусть и ставят ниже старшего брата, но берегут как могут. От любой тьмы, в том числе от темных жрецов. Остериго не говорил «Не приближайтесь к моим сыновьям», но напряжение его, если вдруг юноши оказывались сколь-нибудь близко к храму, казалось почти осязаемым. На словах граф при каждом удобном случае смеялся над суевериями: что еще ему, пригласившему в свою столицу Короля Кошмаров, было делать? В сердце его явно творилось несколько иное. Эльтудинн и не стремился ослушаться: дел хватало и так, а Эвин Энуэллис к себе не располагал, да и сам шарахался от темных жрецов, как от хрустальных медуз. Вальин же… с Вальином было чуть сложнее. В детстве он даже не показывался на мысе Злой Надежды, но потом стал порой заходить в храм и проводить там немало времени, рассматривая фрески и витражи. Он не молился, не приносил жертв. Никто из служителей не смел приближаться к нему, но Эльтудинну порой хотелось: у младшего графа был вид, от которого в сердце шевелились дурные сны, давно ставшие привычными.
«Мне так страшно».
Иллюзия почти пугала его самого. Маячила в нескольких шагах, такая хрупкая, ее хотелось развеять, просто выйдя из темноты и встретившись глазами. Услышав голос. Увидев вместо улыбки ужас. И покорно отступив. Но Эльтудинн не смел, а вместо этого ловил себя на странностях, как, например, вчера ― когда, заметив Вальина в бухте, просто остановился и стал на него смотреть, ожидая… чего?
Теперь Вальин заметно дрожал, казался младше своих семнадцати. Серебрилась в тусклом сумраке тиара на его мягких волнистых прядях. Казалось, он плачет и не может совладать с горем, да и кто бы смог? Но когда Эльтудинн осторожно приблизился и юноша, встревоженный шагами, приподнял голову, в глазах ― пронзительно-серых, пронзал даже незрячий, ― не было слез. Не было там и паники оттого, что темный стоит так близко, не было вообще ничего.
– Пора?.. ― едва прочиталось по сухим губам.
Эльтудинн вслушался. Красивый голос, намного сильнее, чем был у Ирдинна. Даже сейчас, когда каждое слово явно давалось с трудом.
– Братья придут позже, ― помедлив, ответил он. ― Я лишь хотел увериться, что все в порядке. С телами. И…
– И со мной тоже. ― Это была ложь, но жрецам ведь не должно быть до нее дела?
– Хорошо. ― Снова Эльтудинн помедлил, но это ложью не было и удержать слова в себе оказалось труднее, чем он думал. ― И знай: я разделяю твою скорбь.
Вальин слабо кивнул. Он по-прежнему стоял коленопреклоненным и глядел, будто о чем-то прося. Оставить его? Дать еще время попрощаться? Заря близилась, но несколько швэ не стоили бессердечия. Эльтудинн молча развернулся, шагнул прочь…
– Подожди!
Он не увидел, а почувствовал: потянулась дрожащая рука, хотела вцепиться в одеяние, но гордость или что-то другое не позволило. Эльтудинн оглянулся. Рука опустилась, а потом Вальин опустил и голову. Но в глазах его все еще не было страха.
– Что? ― тихо спросил Эльтудинн. Иллюзия все-таки настигла его снова.
– Пожалуйста… ― это снова едва удалось прочесть по губам, ― поговори со мной. От меня все чего-то хотят, но со мной никто не говорит.
Простая, бесхитростная просьба ― и дикая, немыслимая от аристократа, которого с детства учат держать лицо. Каким отчаянным воплем она, даже сдавленно прошептанная, звучит, когда обращена к чужому. Эта просьба тоже кричала, кричала до оглушительной боли. И Эльтудинн кивнул, не зная, движет ли им тревога, сострадание или оцепенелое любопытство того, кто и сам не находит себе места, кто тщетно ищет, на что отвлечься. О чем они могут говорить с этим молодым графом? Над трупом его отца, под фреской, где мертвый разбойник несет мимо товарищей свою отрубленную голову?
– Скажи, прошу. ― Вальин устало смежил веки. ― Многие сейчас безумны, а ты кажешься таким спокойным и мудрым…
– Я точно не мудр, ― удивленно возразил Эльтудинн, но его не услышали.
– Ты тоже служишь Вудэну, потому что однажды он помог? ― Вальин закусил губы, ресницы его задрожали. ― Избавил от мук кого-то дорогого? Указал путь дурным сном или сберег от ошибки? Не пришел, когда тебе казалось, что ты не хочешь жить?
Эльтудинн все молчал. Вдруг вспомнилась отчаянная молитва у заросшего багровыми ягодами болота. Но он до сих пор не мог
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
