я пойду на Рим, а ты – на Царьград.
Рюрик поднял кубок с медом:
– Ты – на Рим, я – на Царьград.
Немного поторговавшись, мужчины соединили кубки и осушили их. По воле богов был в тот день заключен союз против христиан между северными племенами викингов.
* * *
…Сваты явились сразу после Масленицы.
Во двор Умилы въехала повозка с дарами от киевских наместников, следом пожаловали на красавцах жеребцах Аскольд, хазарский князь Ратмир и главный хазарский воевода Лучник Песах. За ними шел Дир, скромно ведя под узды богато убранного коня.
Замыкали свадебный поезд воеводы Будан, Бративой и Варяжка.
Нарядный, в расшитом жемчугом и каменьями красном кафтане, Дир выглядел таким молодцом, что у Олега от ревности едва не помутился рассудок. С холодной ясностью в этот момент волхв подумал: «Ты покойник».
Рюрик с малой дружиной встречал сватов.
Въехав во двор, всадники спешились. Привязав коней к коновязи киевские гости оставили оружие в телеге – негоже гостю с оружием входить под кров гостеприимного дома.
Умила встречала гостей, подносила кубок с медом, приглашала в дом.
Подходя к Умиле, киевляне кланялись, пили мед, чинно рассаживались на лавки вкруг стола.
По праву старшего свата Аскольд начал торг.
– Привела нас к вашему порогу беда-забота. Есть у нас голубь одинокий. Нужна ему горлица. Добрые люди указали на ваш дом.
Ружнена спряталась за ковровым пологом, дрожа от волнения, напрягала слух, стараясь не пропустить ни слова из разговора гостей с Умилой и Рюриком.
– Горлица наша еще не летает. Еще птенец совсем, – вздохнула Умила.
– Когда птенец оперится, поздно будет, – хитро сощурился Аскольд. – Нежный пух станет жестким пером. Купца не найдется на такой товар.
Умила подняла бровь:
– Наша горлица всегда будет мягкой и податливой, даже когда оперится. Кровь в ее жилах течет княжеская, а кровь – не водица. В любом возрасте наша горлица будет пригожей и желанной.
– Так наш голубь это сердцем почуял. Мы уж отговаривали его, а он – ни в какую. Говорит, в Ладоге моя горлица и госпожа.
Рюрик прочистил горло:
– Горлица наша не бесприданница, в приданое за ней дают Любшу с озером Нево, серебра пять кувшинов, не считая ковров и коз, посуды, одежды и белья. А что у вашего голубя имеется?
– Так и наш голубь не беден. Дань с Полоцка получает, – похвалялся Аскольд.
– Ладога собирает дань с кривичей, чудей, весей, мери, ильменских словен, – не уступал свату Рюрик. – Нас с тобой на свете не было, когда Гостомысл покорил эти племена.
– Вот и я говорю: нам пока хвалиться нечем, – примирительно улыбнулся Аскольд. – Но у нас великие замыслы. И если вы отдадите свою горлицу за нашего голубя…
– Пусть они сбудутся, ваши замыслы, – поддержал разговор Труан.
Аскольд поднял кубок:
– Полоцк и Ладога должны быть вместе, – молвил он. – Они связаны не только торговыми путями. Они связаны братской кровью.
Тот час слуги Аскольда внесли во двор ковры и шелка в рулонах.
Челядь Рюрика накрыла столы. Здесь были запеченные птицы и звери, рыба-царь, медовуха и заморские вина, овощи и фрукты. Олег сидел за столом мрачный, как ворон. Он смотрел на застолье, а видел, как Аскольд с дружиной и Диром окунаются с головой в реку, слушал сватов, а слышал слова священника «Крещается раб Божий…».
– Серому волку досталась голубка наша ясноглазая, – вздохнула старая нянька за спиной волхв.
Олег отогнал видения, подозвал старуху, в самое ухо ей прошептал:
– Скажи невесте, пусть вызовет жениха на состязание.
– Какое? – удивилась старуха.
– Конное. Пусть скачет к священному камню, что над рекой.
Больше слов Олегу не пришлось тратить – нянька была умудренной жизнью женщиной, и сердцем почуяла в волхве союзника.
… Конь стоял под седлом, ладья ждала на берегу Волхова.
Воеводы спорили, горячились, делали ставки:
– Наша обскачет вашего, – скалился Фарлаф.
– С нашим князем не всякий воевода может тягаться, не то что девка, – обижались киевляне.
– Что ставишь? – задирался Труан.
– Пояс ставлю, – отвечал Бративой. Пояс у воеводы был богатый, арабской работы, с каменьями и цепями.
Верная союзница Олега нянька тем временем передала Ружнене все слово в слово:
– Сказал: пусть скачет к священному камню.
– Какому камню? – волновалась, плохо соображала Ружнена.
– К тому, что на высоком берегу Волхова.
Ружнена исполнила все в точности. Ничего не подозревая, Дир принял вызов невесты и пустился за ней вскачь.
Как было велено, Ружнена направила коня к священному камню на высоком берегу реки.
В тот же час на Волхов и Ладожку обрушился ливень, такой плотный, какого не помнили даже старики – руку вытянутую было не разглядеть. Волхов вышел из берегов, точно сошел с ума, тихая Ладожка вспенилась и понесла валуны.
Только когда буря улеглась, Рюрик с дружиной нашел под обрывом у реки коня с переломанным хребтом и едва живого Дира. Жених был не в себе, ничего не понимал, как исчезла и куда подевалась Ружнена, объяснить не мог.
– Видно, конь сорвался с обрыва, – высказал предположение Труар, – течение унесло. Не найти уже…
– Дело нечисто, – сердцем угадала Умила. – Где наш хваленый волхв? Почему его нет, когда он нужен? Пусть вызнает у духов правду и найдет Ружнену живую или мертвую.
Олег явился по первому зову.
Разбросав позвонки ягненка на столе, долго разглядывал тайный рисунок, в который сложились кости. Умила поторопила:
– Ну, что там?
Олег придал лицу скорбное выражение.
– Боюсь, что мне нечем тебя порадовать, княгиня, – с сочувствием произнес он. – Племянница твоя нашла покой в царстве богини воды Агидель.
– Встретилась с матерью Ружнена, обе теперь в царстве мертвых, – заплакала Умила.
– Смерть ее была мгновенной, она совсем не мучилась, – утешил Умилу волхв.
* * *
… Чужую невесту Олег укрыл в Псковском лесу. Из леса на озеро выходила широкая насыпь, на ней размещался дом, небольшое святилище и загон для скота. Тут же паслись козы и лощади.
Охранять княжну волхв поставил воевод Свенелда и Асмолда. Это были готландские викинги, стоящие целой дружины. Свенелд и Асмолд сделали из подворья настоящее военное укрепление. Поставили наблюдательные вышки, окружили дом и озеро капканами и ловушками.
Олег призвал в помощники духов топей и болот, и они преграждали путь к дому. Водяные охраняли переправу и служили Вещему Олегу. Лесные духи также состояли на службе у Олега. Все видимое и невидимое принадлежало в этом месте волхву.
В этом тихом, укрытом от людских глаз месте волхв и Хранитель Высшей Воли сам провел обряд и соединил два сердца – свое и Ружнены.
– Одд Орвар из рода Скьёльдунгов, – звучал его голос над
