Книга Укради меня - Анель Ромазова

Он же не может так поступить. В сказках так не бывает. В моей не будет.

Возможно, чувствовала бы себя спокойней, ответь мне Саша напрямую, что у него никого кроме меня нет. Я боюсь задать этот вопрос. Боюсь услышать ложь, или что еще хуже — увидеть. В таком формате общения даже гугл переводчик бессилен. А я уж и подавно.

Утешаюсь тем, что на горяченьком Сашу я больше ловила. Но вот же засада, мы видимся только вечерами. В остальное время у него полная свобода.

Завязываю ленту на пуантах и снова проверяю телефон. Не увидев ни одного сообщения, набираю.

Киса — "Что делает мой самый — самый"

Догрызаю второй ноготь, когда приходит ответ.

Самый- самый — " Херней маюсь"

Киса — " А по — конкретнее"

Саша присылает фото с бокового ракурса. Блондин напротив, мажется губной помадой, низко склонившись под стол.

Киса — " Вот это кадр. А что за цвет? Предупреди, что перламутр нынче не в тренде"

Самый — самый — "А гигиеничка? Короче, мы с тобой на ветру не сосемся, чтоб я потом так не встрял. Сейчас всему отделу разошлю"

Киса — "О! Мой жестокий бог!!"

Самый — Самый — " Я тебя тоже лю.."

Киса — " Чернила закончились? Что дальше — то?"

Самый — самый — "ЛЮбопытная, Киса. Вечером узнаешь"

Вечером запланирован поход в гости к Сашиным друзьям. Милана — мама деток, с которыми мы нянчились, мечтает со мной познакомиться.

По такому случаю премировала себя платьем. На неделе убирала в двух особняках в обход нашей конторы. Да и без отчима траты просто глобально сократились. Мама даже про ремонт заговорила.

Промолчала, не высказав ей вслух, кому надо в ножки кланяться. Саша ей почему — то не нравится, но я совершеннолетняя, имею право игнорировать все высказывания, как и принципиально не замечать недовольное лицо.

Несколько часов проскакивают на быстрой перемотке. Отрабатываем второй акт "Ромео и Джульетты", и здесь не обошлось без мыслей о Саше. Танцуем по мотивам балета Сергея Прокофьева. Вся моя жизнь вращается вокруг одной самой яркой звезды.

Закончив, пулей несусь домой. Воткнув Лизке в руки летнее чтиво по литературе, под ее бубнеж о моей бессердечности, начинаю собираться. Времени не так много, всего пару часов. Дел же наоборот дохренища.

Чувствую себя, в окружении всех этих наборов для депиляции, скрабов, абсолютно чужеродным объектом. Все — таки, регулярная половая жизнь обязывает следить за собой. Не то чтобы я раньше была неряхой. Саша придирчиво изучает качества моего тела и проговаривает каждую характеристику волнующим шепотом. Халтурить — просто непозволительно.

Поскуливая, проворачиваю экзекуцию восковыми полосками. Дальше уже намного легче и ощутимо приятней.

Волосы для Саши оставляю распущенными. Очень любит их перебирать, когда я, в уже закрепившейся традиции, сижу у него на руках, пока он курит. Тем самым становясь пассивным участником вредной привычки. Ну как тут не вставить "и умерли они в один день" Сплевываю три раза, чтоб не накаркать.

Надев через голову короткое джинсовое платье — рубашку, расстегиваю верхние пуговицы, соблазнительно открывая ложбинку. Одну нижнюю тоже выкручиваю из петли.

Саша кидает короткое оповещение что подъехал, и я спускаюсь. Перед машиной кручусь и хвастаюсь. Оголяю ножку в разрезе и посылаю водителю воздушный поцелуй. Он три раза моргает фарами и дает длинный сигнал, приветствуя дворовое дефиле.

— Нежность моя, шли бы не к Ромычу — приревновал, — вдохновляет тягучим комплиментом, как только оказываюсь в салоне.

Руки проворно двигаются по бедру. Помадой я не пользуюсь, понимая всю бесполезность. Целую первая. Жмусь через консоль и цепляюсь за шею.

Как — то незаметно перелетаю на его колени. Терпко древесный запах окутывает, подзывая в компанию полный состав возбуждающих гормон. Благие намерения теряются в этой массе приятных ощущений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пятая точка упирается в руль, через прослойку Сашиных ладоней. Ах, да! Они, само собой, под юбкой.

Сердце с легкими устраивают гонку, кто быстрее выпрыгнет из груди, оставив на руках у Саши изнывающее и бездыханное тело. Через череду редких томных вздохов, с усилием, но отлепляюсь.

— Так целоваться запрещено, — столкнув наши носы, продолжаю касаться его губ своими, — Любименький мой, — договариваю, не стесняясь сиропно — ванильной интонации.

— Когда ты такая ласковая, нереально голову сносит. Муррр, — мурлычит и рычит одновременно. Разминает от ягодиц до поясницы, безбожно комкая низ платья.

Запах Саши. Его медовые губы. Ладони — кипяток, так вообще наделены волшебством. Салон авто превращается в колбу, взбалтывает радужную смесь нашего возбуждения. Завожусь молниеносно, принимая его как таблетку от всего. Снова прикладываюсь к его губам и бурно демонстрирую свое желание.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Да что такое?

Отрываемся нехотя и не сразу от того, что кто-то тарабанит в окно. Спрыгиваю на пассажирское, только потом Саша опускает стекло.

— Слышь, братан. Да медпукта далеко? А то у моего друга ножевое в сердце, — шестерка Костика сложив губищи в зигзаг, располосовывает меня взглядом. У меня брови ползут вверх от негодования.

— Пирог, у тебя мама медсестра к ней и вези, — сдаю школьный позывной, от которого у него волосы начинают в кольца закручиваться. Резко побагровевшее лицо, выглядит отталкивающим. Долбанув по крыше отходит и садится в мазду Рытникова, стоящую прямо перед лобовым Сашиного фольксвагена.

— Мда, район у тебя конечно мутный, — усмехается, качнув головой Саша, — Достают?

— Да нет. Детство из одного места еще не выветрилось, — меланхолично вздохнув — поясняю.

Сашин телефон на панели мелко дрожит. Он заглядывает в экран и отклонившись на спинку, что-то печатает. Как бы невзначай тискаюсь к его плечу, что запалить переписку. Ловлю свое изображение в темном стекле. Саша гасит смартфон и прокалывает меня острым взглядом.

— Это что сейчас было?

— А тебе есть что скрывать? — кусаю кончик языка, чтобы с него не сорвалось «Дай сюда свой гаджет». Дрожу, злюсь и закипаю в долю секунды.

Обстановка в салоне меняется. Вроде кто-то дернул шнур и вырубил цветную подсветку из неона. Теперь все обычное. Обычная кожа на сиденьях. Обычная черная панель. И мы такие же обычные. Будем ругаться из банальной ревности.

Наглея, хватаю его телефон.

— Разблокируй и покажи, кто тебе пишет, — гневно врезаюсь своим голосом, в повисшую тишину.

— С хуя ли? — грубит не только на словах. Дернув уголок губы вверх, держит глазами на контроле как из снайперской винтовки. Ждет, что я верну на место.

— А чего так напрягся? — уже даже не нагло, скорее истерично выбрасываю ему в лицо.