Рукн ад-Дин Гурсанджти не возвратился из Кермана в Исфахан и не послал ему [письмо], побуждая его к походу на Керман и уведомляя его, что эта область свободна от тех, кто мог бы сопротивляться, и очищена от тех, кто защищал бы ее или оспаривал [власть] в ней. Тогда Гийас ад-Дин направился в Исфахан, где находился Рукн ад-Дин, который оказал ему должные почести и обошелся с ним милостиво и внимательно. Через три дня он выступил на Керман и завладел им. Для него стала прозрачна вода [Кермана] и обильно потекло молоко его богатств. Его дело здесь становилось все более блестящим, в то время как положение Рукн ад-Дина в Ираке стало ухудшаться и закончилось его гибелью в крепости Устунаванд, о чем мы уже рассказывали.
Однако надежды на него (Гийас ад-Дина) оказались тщетными и ничтожными, а судьба превратила его достоинства в [их] противоположность, и людям почтенным и достойным была сообщена печальная истина.
Из-за него запнулись во ртах языки,
[споткнулись] посыльные на дорогах и каламы в письмах[344].
Ирак превратился в поле для тех, кто стремился овладеть им, и лишился тех, кто мог быть противником для них.
К этому времени атабек Йиган Таиси[345] вышел из места его заточения в крепости Сарджахан[346]. Причина /91/ его заточения в тюрьму была такова. Султан [Мухаммад] до этого назначил его на службу к своему сыну Рукн ад-Дину Гурсанджти, когда отдал ему во владение Ирак, с тем чтобы Йиган Таиси был его атабеком и служил ему. Вскоре Рукн ад-Дин пожаловался своему отцу на наглость и надменность упомянутого. Он дал отцу понять, что если тот ослабит узду атабека и позволит ему действовать и поступать как угодно, то будет от него такое, чего потом не исправишь. Тогда султан разрешил ему схватить атабека, и он арестовал его и держал в заточении в крепости Сарджахан до тех пор, пока Ирак во время всех этих смут не лишился своих защитников и не стал открытым для жаждавших захватить его. В это время вали этой крепости Асад ад-Дин ал-Джувайни освободил его, так как прихоти [судьбы] были благосклонны к нему, а мнения об отвержении его стали считаться ошибочными. Затем к нему собрались отряды из иракцев и хорезмийцев, и благодаря им его плечи расправились, его клыки и когти стали острыми. Среди тех, кто присоединился к нему, были: мукта' Саве[347] — Баха' ад-Дин Сакур, Джамал ад-Дин 'Умар ибн Баздар, эмир Кай-Хусрау, мукта' Кашана[348] — Нур ад-Дин Джабра'ил, сын Нур ад-Дина Кыран Хувана, Айдамир аш-Шами, мукта' Симнана — Кётек, Айдогды Келе, Тогрул ал-А'сар (Левша) и мукта' Караджа[349] — Сайф ад-Дин Гётйарук.
За это время Одек-хан[350] успел захватить Исфахан. Гийас ад-Дин хотел склонить его сердце к себе и вовлечь его в свою партию и женил его на своей сестре Айси-хатун, чтобы упрочить его повиновение. Он откладывал ее свадьбу, пока для него не стала ясной неизвестная ему раньше вражда между упомянутым (Одек-ханом) и атабеком Йиганом Таиси: ведь оба они захватили две части Ирака. Над ними возобладал шайтан, и оба они не нашли иного пути, /92/ кроме раздора, и отказались от согласных действий. Атабек двинулся против Одек-хана, находившегося в Исфахане с семью тысячами всадников или около того, из числа иракских и хорезмийских тюрок. И когда Одек-хан узнал о походе атабека против него, он обратился к Гийас ад-Дину за поддержкой, а тот послал ему на помощь две тысячи всадников во главе с Даулат-Маликом. Но атабек опередил его и выступил до прибытия подкрепления Одек-хану. Они оба встретились в бою близ Исфахана. Одек-хан располагал малыми силами, и сражение закончилось тем, что он попал в плен. Атабек воздержался от убийства его из-за родственных связей с султаном и потому, что он отличался от своих сподвижников высоким саном.
Когда вино оказало свое действие на атабека и его друзей, он велел привести Одек-хана, и его доставили в зал пиршества, переполненный иракцами. Атабек оказал ему должные почести, встретил его стоя, с почетом и уважением. Однако его усадили ниже некоторых иракцев, что вывело его из себя. Фамильярное обращение с ним, несмотря на [известную] его близость к султану, привело к тому, что он стал дерзким в речи по отношению к атабеку и вступил с ним в спор. Тогда атабек приказал покончить с ним, и он был задушен. Отрезвев, атабек раскаялся в том, что совершил, но было поздно: меч поразил безоружного.
Когда Даулат-Малик, отправленный из Кермана в подкрепление Одек-хану против атабека Йигана Таиси, узнал о сражении у ворот Исфахана, он натянул поводья и остановился там, куда прибыл. Он написал Гийас ад-Дину, сообщив, каково положение дел и почему он не бросился в пучину сражения. Тогда Гийас ад-Дин присоединился к нему, чтобы отомстить и смыть позор. Они сошлись для похода на Исфахан, где находился атабек Йиган Таиси. /93/ Кади города[351] помирился с ним (Йиганом Таиси) или подчинился ему [вместе] с жителями своего квартала. Не подчинился ему лишь квартал ра'иса Садр ад-Дина ал-Худжанди[352] из-за неутоленной мести и вражды между ним [и кади]. Гийас ад-Дин спешно отправился в Исфахан, а атабек утром оказался поблизости, еще раньше, чем был предупрежден об опасности, и [прежде], чем страх поразил его. Получилось так, как сказал Абу Фирас[353]:
О, как часто твердыни не устрашали меня [неприступностью стен],
ведь я поднимался на них по развалинам с восходом зари.
Убедившись, что ему не избежать службы и не уклониться от повиновения, атабек пал ниц, когда увидел Гийас ад-Дина, испачкал лицо пылью и проявлял покорность свою всеми другими способами. И прекратилась в душе Гийас ад-Дина вражда, возникшая из-за того, что тот разрешил своим людям убить Одек-хана. Он выдал за Йигана Таиси замуж свою сестру Айси-хатун и сыграл свадьбу. Однако сопровождавшие его эмиры отнеслись к этому враждебно: они покинули его лагерь и избегали общения с ним до тех пор, пока Гийас ад-Дин не послал к ним нескольких послов с предложением о перемирии и отказе от взаимной вражды. Тогда у них отпало подозрение, они перестали замышлять разрыв и стремиться [к этому]. Вернувшись к службе, они выказали послушание и искреннюю поддержку, за исключением Айдамира аш-Шами[354], которого судьба привела к атабеку Узбеку, правителю Азербайджана, где он и погиб.
Гийас
