Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
class="p1">– Мы ведь просто играем, правда? – прошептала она.
– Мы не играем, – ответила я. – Это по-настоящему.
– Ну нет же, правда! – настаивала она.
Я повторила:
– Мы не играем.
Джессика настаивала, чтобы я сказала ей правду. С каждым моим отрицанием она все больше впадала в истерику, в то время как я сохраняла спокойствие. Я смотрела, как она уходила, рыдая; я оставалась тверда в мире своего воображения.
Воображение в детстве обладает властью, которой лишается в более поздние годы. Насколько сильнее я вросла бы в свой детский бред, если бы у меня – как у Аниссы и Морган – был доступ к документам, подтверждавшим реальность моих грез? Что, если бы я могла открыть YouTube и увидеть, как других детей сметает сила Ничто? Становилась бы я все более поглощенной этой историей вплоть до опасных последствий, если бы час за часом читала на форумах сотни постов о ее подлинности?
Хотя диагноз «шизоаффективное расстройство» мне поставили лишь многим позднее, меня озадачивает собственная готовность – во втором классе – отказаться от своей версии реальности, даже от дружбы. Может быть, глубоко в моем сознании уже скрывалось нечто уязвимое и хрупкое. Или я просто была упрямее большинства других? Задним числом я задаюсь вопросом, насколько сильно я верила в собственный вымысел. Загадка становится по-настоящему трудноразрешимой там, где проявляется естественная тяга ребенка к границе между «придуманным» и «реальным». Даже теперь мы с К. обращаемся со своими детскими мягкими игрушками с нежностью, которая указывает, что мы в какой-то мере верим в их разумность. Однако если бы взрослый человек спросил нас, действительно ли мы считаем их мыслящими созданиями, такими же реальными, как Плюшевый Кролик[36], нам пришлось бы ответить отрицательно. (А потом в глубине души чувствовать себя виноватыми, потому что мы предали своих пушистых приятелей.)
Воображение в детстве обладает огромной властью. Насколько сильнее я поверила бы в свои детские фантазии, если бы у меня был доступ к документам, подтверждавшим реальность моих грез?
В итоге я снова помирилась с Джессикой, пожертвовав своей верой в Фантазию, чтобы восстановить отношения с подругой. Кажется, что это легко. Но я не думаю, что мне было так уж легко отстраниться от мира, который мы создали; что я могла запросто отбросить его в сторону после периода страстной преданности. Когда я пытаюсь вспомнить, как отказалась от этого вымысла, переходный момент в моей памяти оказывается стертым. Я не помню, как говорю Джессике, что нет никакого Ничто и никакой Фантазии, словно травма от расставания с ними разбила вдребезги мои воспоминания.
Я неделю за неделей откладывала знакомство с фильмом «Берегитесь Слендермена», после того как поняла, что буду писать это эссе. Я хотела смотреть этот документальный фильм вместе с К., который служил бы мне якорем в реальности. Особенно я настаивала на том, чтобы мы смотрели его в дневное время, – из страха, что мое взрослое «Я» соблазнится идеей Слендермена и мысль о нем станет преследовать меня. В итоге я посмотрела этот фильм, когда была в гостях у своей подруги Мириам. Мы смотрели его на моем ноутбуке, лежа на диване-кровати, а за окнами квартиры высились здания Бруклина и Манхэттена. Я старалась держаться отстраненно, делая заметки в маленьком зеленом блокноте, пока мы следили за развитием этой ужасной истории.
По словам проводившего экспертизу психиатра из этого фильма, доктора Кеннета Казимира, «шизофрения – одно из наиболее серьезных и наиболее изученных психических заболеваний человека». Он также говорит: «Стоит сказать, что шизофрения сама по себе не является опасным заболеванием. На свете много 35-летних людей с шизофренией, которых не нужно сажать в тюрьму или класть в больницу, которые управляемы в обществе. Однако есть и другая сторона. Когда ваш бред… ваш фиксированный бред велит вам убивать людей и когда ваш уровень инсайта не позволяет обратиться за медицинской помощью, тогда шизофрения становится опасной». Мне было 34 года, когда мы с Мириам смотрели этот фильм. Можно сказать, что я «управляема в обществе». Я не считаю себя опасной.
Заключительные судебные слушания по делу Аниссы Вайер и Морган Гейзер состоялись в сентябре и октябре 2017 года в их родном городке Уокешо, штат Висконсин. Обеих судили как взрослых за попытку убийства первой степени в случае Морган и попытку убийства второй степени в случае Аниссы; обе сослались на невменяемость. Защита в суде с опорой на психическое расстройство обвиняемого указывает, что человек подпадает под одну из двух категорий: либо он совершает поступки под воздействием «необратимого побуждения» и не может себя остановить, либо психическое расстройство не дает ему осознать, что то, что он делает, неправильно.
Окружной прокурор Кевин Осборн сказал о девочках: «Они знали, что это неправильно. Они понимали, что то, что они делают, неправильно».
Еще Осборн сказал, что Анисса, возможно, верила в реальность существования Слендермена, но обладала интеллектуальной возможностью понять, что совершает преступление. Аниссе Вайер был поставлен диагноз «совместного бредового расстройства», или шизотипии, – более мягкой формы шизофрении. Одной из характеристик шизотипии является магическое мышление[37], которое, похоже, обеспечило плодородную почву для истовой веры в Слендермена.
Хотя утверждалось, что зачинщицей нападения на Пейтон была Анисса, именно Морган поставили диагноз «шизофрения» – диагноз ее отца – через пару месяцев после нападения. «[Нападение] было необходимо», – говорит она на одной видеозаписи допроса. В отличие от Аниссы, которая в допросной плачет и обхватывает себя руками, у Морган заметен уплощенный аффект[38]. Она вообще не плачет.
В пятницу 22 сентября 10 из 12 присяжных проголосовали за то, что Анисса, тогда уже 15-летняя, не подлежит уголовной ответственности. Она содержится в государственной психиатрической больнице и может быть освобождена через 3 года – или пробыть там до 25 лет. Газета Milwaukee Journal Sentinel сообщила 5 октября, что Морган, тоже 15-летняя, пошла на сделку с прокуратурой, согласившись признать вину в обмен на признание ее не подлежащей уголовной ответственности в силу психического заболевания. Ее также передали на попечение Департамента здравоохранения – только уже на 40 лет.
О моей юной личности можно было бы сказать, что у девочки просто сильно развито воображение. Что она одухотворенная натура. Уже увлекшаяся сочинением историй, что было оправданно с точки зрения ее будущего «Я» как романиста, писателя. Дети легко верят в те вещи, которые выдают за реальные. Нет причин не доверять им, когда они говорят, что под кроватью сидит страшилище или в комнате притаился призрак.
Возможно, детская способность верить в выдумку как в
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
