ответила я и решительно направилась к козырьку школы. От слез защипало в глазах, но я не расплакалась. Я же не была расстроена, просто иногда трудно справиться с нервным напряжением.
* * *
Четыре экзамена я сдала довольно уверенно. Баллы еще не выставили, но в душе уже вспыхивали фейерверки и никто бы не смог их погасить. И теперь я могла отдохнуть от Вики. Вернее, от тех откровений, которые она обрушивала на меня при каждой встрече. Хорошо, что меня отвозил папа. Я стояла рядом с ним почти до того момента, как нужно было идти в класс. Но пять-десять минут общения с Викой все равно случались, и я терпеливо слушала рассказы о Вовке Потапове.
А сам Вовка теперь немного сторонился меня, что безусловно было плюсом. «Привет, Дженни. Как дела? Настроение отличное?» На этом мы почти всегда расходились в стороны. Я отвечала кратко и удалялась.
– Андрей, мы все же должны представить твою дочь нашим знакомым, – за обедом в субботу сказала Елена Валерьевна. – Мы с тобой планировали сделать это после экзаменов, и теперь нет смысла откладывать. Меня постоянно спрашивают, сколько Дженни лет и как она выглядит. Честно говоря, я устала от этих вопросов, и самое лучшее – пригласить наших друзей в гости как можно скорее.
– Ты совершенно права, – ответил папа. – Но мы должны узнать мнение Дженни. – И он посмотрел на меня вопросительно и с улыбкой.
– Я согласна, – кивнула я, понимая, что есть такое слово «надо». Как бы я ни хотела держаться подальше от большого количества незнакомых людей, но в данном случае этого не получится избежать. Так чего тянуть?
– Отлично, вопрос решен. Лена, возьмешь на себя гостей?
– Да, конечно.
– Только, пожалуйста, не приглашай больше… – Папа задумался, видимо, не зная, какую цифру назвать.
– Больше пятидесяти, – подсказала Елена Валерьевна.
– Хорошо, пусть так.
– Устроим ужин у нас?
– Да, в «Конте-Конти». Закроем второй зал, уединимся и… вкусно поедим. – Папа подмигнул мне.
В свою комнату я вернулась сытая и довольная. Наверное, за прошедшие недели я окончательно и бесповоротно привыкла к новой жизни и больше не чувствовала себя некомфортно. Я даже привыкла к тому, что почти не виделась с Павлом. Иногда казалось, будто наши дружеские отношения – это сон или самая обыкновенная игра воображения. Но с другой стороны, не могла же я столько всего придумать?
Часа в четыре я устроилась за ноутбуком и в который раз принялась читать про Черногорию. Особенно мне нравилось рассматривать фотографии различных блюд. Я уже давно решила, что обязательно попробую бургер с плескавицей. Я просто глаз не могла от него оторвать!
Стук в дверь отвлек меня от гастрономических мечтаний. Секунду помедлив, я подскочила со стула и прижала ладонь к груди. Сердце дернулось, а в голове пронеслось: «Павел?..»
Он зашел, приблизился, остановился и огляделся, будто очутился в этой комнате впервые. А затем посмотрел на меня. Взгляд серо-голубых глаз показался усталым, но на губах Павла играла улыбка.
Спортивные штаны и синяя футболка с непонятной красной эмблемой на груди. Домашняя одежда. Наверное, Павел давно был дома и просто не пришел на обед.
Я улыбнулась тоже.
– Привет, Дженни, – сказал он и отчего-то коротко вздохнул. – Замотался… столько дел… Такое чувство, будто я не видел тебя долгих сто лет.
Мне захотелось сделать шаг вперед, но я сдержала порыв.
– Привет, рада тебя видеть.
– Ты обещала показать свои рисунки. Вот я и пришел. – Он развел руками, что, наверное, означало: да, задержался на тысячу лет, но так получилось. – Надеюсь, ты не передумала?
– Павел… – пробормотала я и тут же закусила губу, будто желала удержать слова в себе. Но какие? Я не имела представления. – Да, но… У меня ужасный бардак в рисунках. – Бросившись к шкафу, я достала с полки две папки и три блокнота. По пути я старалась сообразить, какие работы показать, а какие не стоит. – А ты спешишь? – Я повернула голову и встретила теплый взгляд Павла. Тот самый взгляд!
– Нет. – Он покачал головой, подошел к столу и, не дожидаясь разрешения, открыл первый блокнот. Сначала шли вполне нормальные рисунки. Вид из окна на яблони, Большая Медведица, блюдце с чашкой, ящерица, а за ней сразу черепаха, но потом… Роза одна, роза вторая, роза третья… На каждом листе. А затем бассейн. И в отдалении – фигура Павла.
Он ничего не сказал и открыл следующий блокнот. Роза, роза, роза… И наконец, к моей радости, потянулись сладкие рисунки: десерт с клубникой, торт с шоколадными украшениями, три конфеты и рядом яблоко…
– Здесь у меня старье всякое, – смутившись сказала я, когда Павел раскрыл первую папку.
– Это кто?
– Няня. Ну-у… Лиза. Я людей плохо рисую, но иногда очень хочется. Поэтому они все или в темноте, или вдалеке, или еще как-нибудь…
– Нет, ты хорошо рисуешь. – Павел положил папку на стол. – Мне нравится.
– Спасибо, но я объективна.
– А я?
– А ты не хочешь меня обидеть.
Закинув голову назад, Павел засмеялся. И я почувствовала себя самой счастливой на свете. Потому что он пришел. И потому что этот смех такой знакомый и… родной?
Я скучала.
Я очень скучала.
Обманывала себя, придумывала какие-то глупые объяснения, но в глубине души мечтала об одном: «Пусть будет как раньше».
– Дженни, Дженни… Когда вы улетаете в Черногорию?
– Приблизительно через месяц.
– Еще не скоро, – тихо произнес Павел, и по его интонации нельзя было понять, плохо это или хорошо. Сложив стопкой блокноты, он бросил на меня последний взгляд и направился к двери. – А я так и не научил тебя плавать, – добавил он и вышел из комнаты.
Глава 12. Первая страница правды
Ночью я никак не могла уснуть, раз пять подходила к окну и смотрела на Большую Медведицу. Я непрерывно перебирала по минутам тот день, когда мы с Павлом ездили в торговый центр. И плавали в бассейне. Пытаясь отыскать разгадку его странного поведения, я то расхаживала по комнате, важно скрестив руки на груди, то уныло плелась к кровати, то спускалась в столовую и пила воду. Конечно, я и раньше об этом думала, но сейчас невозможно было остановить поток мыслей, и в душе царствовал непокой.
Я хорошо помнила, как Павел в бассейне прикоснулся к моей щеке. И в глубине души знала, что… Он мне нравится. Не как брат.
«А если это стало слишком заметно? А если я сама все испортила? Но он же пришел посмотреть рисунки…»
Иногда логика терялась, а иногда, наоборот, я была слишком умна
