Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Ник смотрел на проносящиеся за окном, наполненные безнаказанными и наглыми бандитами ичкерские дороги. С девяносто пятого эта прободная язва на теле страны стала его личной болью. В группе он единственный, кто испытал на себе кошмар начала Первой Ичкерской. И глухой болью отдавалась в нем песня той войны:
Кавказ в огне, здесь не Афган.
Был дан приказ войти войскам.
И мы вошли, но не стрелять, ведь тут же дети.
Колонны шли, в пути их жгли,
Дым расстилался до Москвы.
Кто нам за боль и смерть теперь ответит…
Из своих четырех боевых орденов два ордена Мужества он получил именно за нее, проклятую. И такого ужаса, как в первую войну, он не встречал никогда, хотя и повидал в этой жизни немало.
Странное было время. Странно началась война – больше напоминавшая разборку между старыми подельниками – московскими и ичкерскими, чем реальное наведение конституционного порядка. Странная была реакция общества. Телевизор аж лопался от избытка обвинений в адрес русской армии, осмелившейся напасть на гордый народ. Газеты писали о зверствах русских оккупантов, уничтожавших ичкерских детей. Бесновались политики, призывая срочно идти на переговоры с бандитами, потому что воевать в цивилизованном мире неприлично.
Да и сама война велась странно. На тридцатитысячную регулярную армию мятежников и еще неисчислимое количество ополченцев двинули чуть больше двадцати тысяч солдат. Почти без разведки, без полноценного информационного и штабного обеспечения, когда даже комбаты не имели карт местности, войска ползли к Грозному. Дороги перекрывали толпы ичкерских женщин и детей, они блокировали колонны, из-за их спин лупили из автоматов боевики, зная, что русские солдаты не будут стрелять по гражданским. Военных убивали, захватывали в плен, а они имели четкий приказ – не применять оружие по «мирному» населению. По колонне дивизии, в которой шел и Ник, ичкеры влупили реактивными снарядами установки залпового огня «Град», хотя командование убеждало, что серьезного вооруженного сопротивления не будет. В результате к Грозному выдвигались и блокировали его две недели, вместо запланированных Генштабом трех дней. Внутренние войска вообще гнали вперед с плексигласовыми щитами для разгона демонстрантов. Но настоящий ад начался в Грозном…
В столице Ичкерии и ее окрестностях мятежники обустроили около полусотни инженерно-оборудованных опорных пунктов, подготовили немало сюрпризов – завалы, минные заграждения, окопы для стрельбы из танков и БМП, артиллеристские позиции. Городские подвалы были изрыты кротовыми норами, соединены в укрепления, подготовлены позиции для уничтожения бронетехники.
Город штурмовали бездарно, без оглядок на боевые уставы. Численное соотношение штурмующих и обороняющихся было в пользу последних, тогда как для штурма города необходимо пятикратное преимущество атакующих. Легко, как на прогулке, перли колонны бронетехники по гулко пустому городу. Бронетехника шла без поддержки мотострелков. А потом неожиданно подвалы и чердаки озарились выстрелами ручных противотанковых гранатометов и «Шмелей». Ухали загодя заложенные фугасы. Один из них похоронил три десятка вставших на постой в пустующем здании спецназовцев. Моджахеды с пугающей эффективностью жгли колонны с техникой – удары из гранатометов по головной и замыкающей машине, а после этого планомерное уничтожение людей и техники. За несколько суток уличных боев сожгли больше сотни БТРов и БМП, полсотни танков, уничтожили больше тысячи военнослужащих. Ник тогда понял, что такое настоящий безумный, сюрреалистический кошмар, как будто поднявшийся из черных глубин сновидений. Стреляли окна, стены, вздымался взрывами асфальт. Кто в кого палит, где свои и где чужие – порой не понять. И дым, запах горелого мяса, крики, матюги, срывающийся от мата голос в радиостанции: «Подверглись нападению. Подорваны. Есть двухсотые и трехсотые!» И вечное: «Просим помощи!»
И на фоне всего этого ужаса неизвестно как просочившиеся в Грозный известные московские правозащитники в мегафон призывали русских солдат сдаваться…
Странная война. Странные бездарные приказы… И русские солдаты и офицеры, которые в очередной раз ложились на амбразуру, совершая невозможное.
Кавказ в огне, здесь не Афган,
Здесь вся война – сплошной обман,
Латвийским снайпером комбат смертельно ранен.
Но, матерясь, мешая грязь,
Дождем свинца сметая мразь,
Наш полк дошел, дополз до Грозного окраин…
Но все же военные очухались. И принялись за настоящую боевую работу. Казалось, уничтоженные и рассеянные мотострелковые колонны, которые боевикам вроде бы оставалось только добить, группировались, занимали круговую оборону и образовывали опорные пункты. Подтянулись свежие силы. И началось методичное и эффективное уничтожение мятежников.
Горячее было время. Дивизия ВДВ неторопливо ползла к центру города дворами, там, где никто не ждал. Группу Ника из уникальных специалистов при боях в Грозном нередко использовали как пехотное отделение, бросая в атаку как штурмовое и передовое подразделение. Давили боевиков. Закрепились на подходе к Президентскому дворцу. Успешно отразили все атаки. А потом выбили сволочей из дворца. Тогда группа Ника и бойцы из Московского полка спецназа ВДВ ночью из бесшумного оружия сняли огневые точки, прикрывающие окрестности дворца, и с этих же точек поутру ударили по душманам. Подработали дворец артиллерией. И выбили оттуда гадов…
А потом началась еще более странная война. Когда бандформирования начинали прижимать и стирать с лица земли, Москва тут же объявляла перемирия, переговоры, в которых принимали участие высшие должностные лица России и главари бандформирований. Обычно эти паузы в боевых действиях позволяли бандитам перегруппироваться и выжить. Неужели не знали столичные шишки о том, что нельзя такого делать?! Еще в инструкциях ОГПУ двадцатых годов, когда шла борьба с басмачеством в Средней Азии и ситуация там складывалась куда хуже ичкерской, четко было сказано: «Запрещено вступать с бандитами в переговоры о сдаче без достаточной осведомленности о состоянии шайки и о причинах, вызвавших переговоры со стороны главаря, или затягивать их, прекращая военные действия. Предложения о переговорах не должны исходить от официальных лиц и органов власти, ибо это увеличивает авторитет главаря и создает почву для агитации о беспомощности Красной Армии и советской власти». Наверное, знали. Просто от Ичкерской войны с первых дней веяло сладким трупным запахом измены…
Ник встряхнул головой, пытаясь отвлечься от воспоминаний. Но молоточком долбила в череп мысль: а не начинается ли сейчас такая же странная война, больше похожая на подготовку к капитуляции?
Шуршали колеса. Несся джип по до боли знакомым дорогам. До крови. До смерти… Каждый поворот, каждый камень о чем-то напомнил. Вон, справа, через лесной массив колхоз «Тридцать лет Октября». Около него в зеленке их разведгруппа летом девяносто пятого завалила, как лося, заместителя командующего Северным фронтом обороны Ичкерии Доку Тугаева и еще двух арабов. В итоге этот самый фронт, а точнее несколько банд, не просто остался без командования… Тугаев держал общак, тайну которого забрал с собой в могилу, и абреки остались без денежных вливаний, следовательно, смысл национально-освободительной борьбы резко потускнел. Тогда за голову спецназовцев, ликвидировавших уважаемого бандита, объявили две сотни тысяч баксов. Но поди узнай, кто там из спецов отработал!
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
