у меня одна мысль – нам нужен охранник, а если точнее, начальник охраны. Нужен бывший военный, но не пожилой. Лет сорока вполне подойдет. И, чтобы не было у него нехороших знакомств, чтобы можно было при нем говорить обо всех делах, не боясь, что завтра все это будет передаваться из уст в уста.
– Я подумаю. Есть у меня пара таких знакомых, но уж больно выпить любят, значит не подойдут. Я же вижу, что дело у вас хоть и женское – тряпочки, вышивка, а в гору идет быстрее, чем хлебная лавка.
– Хорошо, если кого вспомнишь, проверь хорошенько. Я тебе доверяю, и рада, что вы у меня есть. Одна бы я ни за что не справилась, – улыбнувшись ответила я Пьеру.
Домой вечерами идти не хотелось – там все еще витал дух надежды на маленькую семью. Козетта еще не выветрилась из моей головы и моего дома. Замки мы поменяли, на окна поставили крепкие ставни – хоть и не храню больше здесь ничего, но не приятно понимать, что кто-то полазил в моих вещах.
Зима наваливалась не торопясь – за ночь все укрывало снегом, а утром он таял, образуя на дорогах мерзкую кашу. Хотелось быстрее чистого белого цвета вокруг, и казалось, что с этим снегом и на душе тоже станет светлее. Дни стали короткими, и домой я всегда возвращалась затемно, хоть и уезжала иногда не так уж и поздно.
Сестрица все чаще прогуливалась в парке возле моего дома – жизнь её была не особо разнообразной, но с интеллектом хлебушка, скорее всего, её это устраивало. Я не представляла себе такой жизни – ни хобби, ни каких-либо интересов, просто существование, и стремление к тому, чтобы быть хоть чуточку удачливее своих товарок.
– Мадемуазель, вы сегодня на долго в мастерской, – вошел ко мне в кабинет Пьер, и присмотревшись, не рисую ли я, продолжил: – Я чего так торопился к вам попасть то… Нашел я очень хорошего человека нам для охраны. Он бывший военный, да только пришлось вернуться со службы. При дворе раньше служил, да вывих у него – рука левая не больно хорошо работает. Вот его и отправили, дав выходное жалованье, а на него не проживешь с семьей. Жена у него есть и дочка – скоро замуж, а приданого набрать так и не могут.
– Отлично, Пьер, когда он сможет к нам прийти? Я бы хотела поговорить с ним, – я радовалась больше тому, что мужчина служил при дворце, а это значит, что опытен во многих вещах. Я отложила письмо, которым занималась все утро – нужно было отправить его срочно с примерами наших работ в Италию. Одна очень видная дама – знакомая Розы, обратилась к нам с запросом, и это было идеальной возможностью рассказать о нас в других странах.
«- Коли ты так хорошо рассказываешь мне о концепции, опиши ей все сама, да побольше и ярче, чтобы уж точно отправить новую коллекцию» – обозначила мне план работ Роза.
Этот военный, скорее всего, вымуштрован, и вытаскивать из него информацию о дворце нет смысла, а с другой стороны – так я смогу его проверить – если расскажет о бывшем рабочем месте, значит, с той же охотой будет трепаться обо мне.
– Дык он здесь, как позвал, так сразу и пришел, чего, говорит, ждать, лучше там посижу – как сможет меня принять хозяйка, а я уже у вас, – продолжил Пьер, дождавшись, когда мое лицо вернется из своего мечтательно-задумчивого вида.
– Зови своего служаку, надеюсь, все будет хорошо, и нам не придется больше никого искать, – улыбнулась я Пьеру, который только того и ждал, думая, к месту ли он вообще со своим заявлением.
Пьер выбежал, и через три минуты вновь стоял на пороге с высоким и поджарым мужчиной в стареньком, но чистом мундире. На вид ему было лет пятьдесят, но живые глаза выдавали в нем мужчину не старше сорока. Загорелое лицо, густые усы, и губы, растянутые в улыбке. В глазах у него сверкала надежда на перемены в жизни, и мне было бы жаль, если после разговора мне пришлось ему отказать.
– Мадемуазель, я Патрик, и Пьер как только мне сказал, что вы ищете человека для охраны, решил сразу идти, – он хотел сказать больше, я заметила как он хочет рассказать о своих умениях, о том, что деньги домой сейчас приносит только жена, и что он не чувствует себя мужчиной, как раньше. Но он замолчал, внимательно смотря на меня.
– Присядьте, месье Патрик. У нас мастерская, но скоро, я думаю, их будет несколько. Но сейчас уже необходим человек, который сможет находиться здесь практически постоянно. Я понимаю, что у вас семья, и вам не захочется проводить все время в мастерской. Я искала, наверное, одинокого человека, что сможет полностью отдать себя работе…
– Мадемуазель, нет, вы меня не знаете. Мне одного выходного будет достаточно, чтобы побыть дома. Я же привыкший – всегда был на службе, и жил в казарме, так что, если вас только это беспокоит, я готов здесь жить. Мне и койка не требуется – я любой топчан могу под нее приспособить – привычка, – перебил меня Патрик, чтобы я вдруг не решила все за него. Он даже встал со стула, видимо, привычка действовать и рваться в бой осталась с ним навсегда.
– Патрик, не беспокойтесь, вы очень нравитесь мне, и ваш опыт службы при дворце мне весьма на руку… – закинула я удочку, хотя со стороны могло показаться, что я его хвалю.
– Это да, только вот, мадемуазель… – он замялся, заерзал на стуле, готовый снова подскочить, чтобы решительно ответить на все вопросы, поменять мое впечатление о нем. – только я не имею права говорить с вами о службе во дворце, а коли вы хотели бы все вызнать, то лучше я лишусь денег, чем чести.
– Вы приняты, Патрик, с сегодняшнего дня. Можете сходить домой, сообщить семье, и оставить им немного денег. Пьер выдаст вам аванс. А вечером приходите, Пьер вам все покажет и расскажет, я рада, что у меня работают люди чести, – встала я и подала ему руку, которую он сначала хотел поцеловать, но я твердо пожала её.
Глава 25
Я ни разу не пожалела о том, что взяла Патрика на
