class="p1">— Так и было. Я надела шорты, но оставила свою счастливую рубашку.
Он скрестил руки на груди, выставляя напоказ рельефные бицепсы. У нее потекли слюнки, когда она увидела линии, впадины и изгибы, которые демонстрировали его скульптурную силу.
Господи, помилуй.
— Счастливая рубашка, да? — ухмыльнулся он.
— Ага. Ей действительно нравилось это легкое подшучивание друг над другом. Это было самое расслабленное время, когда она была рядом с Глебом, и ей это нравилось.
— Так почему же это твоя счастливая рубашка?
— Я выиграла ее. Это единственное, что я когда-либо выигрывала. Она была разыграна на благотворительном аукционе. Она посмотрела на него сверху вниз и указала на нижнюю левую область. — Раньше здесь была подпись Владимира Познера, но она у меня так долго, что выцвела от количества стирок. Когда она подняла глаза, то увидела, что Глеб смотрит на нее в полном недоумении. Он выглядел еще более ошеломленным, чем когда она сказала ему, что он, возможно, является отцом.
— Что?
— У тебя была рубашка с автографом Познера, и ты ее постирала? — Он произнес это так, словно она убивала монахинь или что-то в этом роде.
— Она испачкалась, — пожала она плечами.
— Ух, ты. — Он покачал головой с преувеличенным разочарованием. — А я думал, мы собираемся стать друзьями.
Когда она рассмеялась, то увидела то самое выражение в его глазах… Это было трудно описать, но это был взгляд, который заставлял ее чувствовать себя особенной. Не в привычном смысле, а будто она была Северным сиянием. Или Мэрилин Монро. Вот что заставили ее почувствовать его глаза, когда он так посмотрел на нее.
Ее смех утих, и она судорожно вздохнула. Как бы ей ни нравилось это непринужденное общение, это не то, ради чего она пришла сюда сегодня вечером.
— Печально, что мы не можем быть друзьями. Потому что я вроде как надеялась, что мы могли бы добавить «с привилегиями», по крайней мере, на сегодняшний вечер.
Его брови поползли вверх. Несколько мгновений он молчал, и Анна дала ему время переварить то, что она сказала. Это был важный день с большим количеством новой информации, которую нужно было обработать, и она знала, что ее заявление, вероятно, было немного шокирующим для него.
— Друзья… с привилегиями? — Он говорил медленно.
— Ага. Однако это предложение только на одну ночь. Так что, если мои привычки к стирке нанесли непоправимый ущерб нашим отношениям, вероятно, будет лучше, если я уйду. — Она направилась к входной двери, перед которой он как раз и стоял. Он не сдвинулся с места.
Сделав всего один шаг, он остановил ее. — Подожди. Ты серьезно?
— Об уходе или о дружбе с привилегиями?
— И то, и другое.
— Насчет ухода — нет. Насчет одной ночи дружбы с привилегиями — да. — Легкая усмешка тронула ее губы. — Я очень серьезно отношусь к этому.
Глеб оставался совершенно неподвижным, и единственным признаком того, что ее слова хоть как-то повлияли на него, было то, как сузились его глаза. — Что заставило тебя изменить свое мнение?
— Ты мне нравишься. Я боролась с этим с тех пор, как впервые увидела тебя в ресторанчике, — она разразилась смехом.
— Думаю, я мог бы помочь тебе с этим.
Он подошел к ней с хищным выражением в глазах, которое заставило ее сердце сжаться в предвкушении.
Прежде чем они перейдут к этому, нужно было кое-что сказать.
На этот раз она была единственной, кто остановил его. — Во-первых, я думаю, ты должен знать, что я не делала этого с тех пор, как у меня родились близняшки, так что времени прошло много. И мне это нужно. Мое тело нуждается в этом. Но после сегодняшнего вечера, что бы ни случилось, мы должны вернуться к тому, чтобы быть друзьями. Одна ночь. Больше никаких привилегий. Просто друзья. Это предложение только на одну ночь, а потом все проходит так, как будто этого никогда не было. Это будет похоже на бойцовский клуб; мы не будем говорить об этом. Он помолчал несколько секунд, прежде чем спросил:
— У тебя так давно не было секса?
— Это все, что ты услышал?
Она улыбнулась и покачала головой.
— Нет. Я также слышал, что мы останемся друзьями, что бы ни случилось.
— Ух ты, ты действительно слышишь только то, что хочешь.
— Я называю это избирательной памятью.
От его кривой усмешки ее сердце пропустило удар.
— Итак, мы заключили сделку?
Она протянула ему руку.
Глава 17. Одна ночь
Глеб все еще не мог поверить, что она предлагала такое.
Это не входило в его планы, когда он писал ей сообщение. Он просто хотел поговорить о Даниле. Однако события приняли очень неожиданный и довольно интересный оборот.
Большинство парней ухватились бы за такой шанс и воспользовались предложением Анны. Но он сомневался. Он хотел большего. Независимо от того, отец он Данила или нет, Глеб хотел быть в жизни Анны. Он уже думал, что просто дружить с ней будет трудно после всего лишь поцелуя. И не был уверен, что сможет когда-нибудь думать о ней просто как о друге, если будет знать, как выглядит ее лицо, когда он глубоко в ней.
Возможно, это эгоистично с его стороны, но такова правда.
Тем не менее она сказала, что ей это нужно. И ему определенно это тоже было нужно. Для него тоже прошло уже много времени, и он никогда никого не хотел так, как Анну.
Глеб на собственном горьком опыте убедился, что не в силах контролировать будущее, а беспокойство о прошлом — лишь пустая трата времени. Единственное, что он может сделать, — это принять наилучшее решение относительно настоящего момента. Прямо сейчас это решение было несложным.
Подняв руку, он накрыл ее ладонь своей, и она прерывисто выдохнула.
— Договорились. Но помни, что сделку всегда можно пересмотреть.
Легкая усмешка коснулась ее губ. Он ожидал, что она начнет спорить, но, когда этого не произошло, Глеб сократил расстояние между ними. Все внутри него требовало овладеть ею. Сорвать с них обоих одежду. Прижать Анну к стене. Но он сдержался. Если это мероприятие только на одну ночь, то он проведет в предвкушении как можно больше времени, прежде чем перейти к главному блюду. Прелюдия — так называется его игра.
Опустив голову, Глеб чуть не поцеловал Анну, остановившись в сантиметре от ее губ. Усиливая напряжение между ними, он скользнул кончиками пальцев вверх и вниз по ее рукам. Прикосновение к ней было похоже на прикосновение к проводу под напряжением. Каждый мускул в ее теле дрожал от
