Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 162
тебе! Он оставил на тебе огненный знак!
И она снова коснулась моего виска.
В последние дни я редко смотрелась в зеркало, напрочь позабыв об опрятном внешнем виде, еде и одежде. Ела то, что дают, надевала то, что первое попадалось под руку, про косметику даже не вспоминала и, как зомби, выполняла стандартные процедуры: кофе, душ, работа, ужин, телевизор, сон. На удивление спокойный сон, хотя даже он теперь меня не радовал. Я ни с кем не общалась и ни с кем не разговаривала, в том числе и с отцом. Он же, словно почувствовав безрезультатность каких-либо расспросов, самоустранился, позволив мне спокойно пребывать в депрессии и не пытаясь интересоваться причиной её появления. А перед тем, как поехать сегодня к маме, я даже и не вспомнила, что нужно было приводить себя в порядок. Поэтому совершенно не представляла, как сейчас выглядела и что особенного мама увидела на моём лице.
Подгоняемая тревожным предчувствием, я быстро достала из сумки зеркало и открыла его, рисуя в воображении странные и страшные картины. Однако реальность превзошла мои самые фантастические ожидания. Не веря своим глазам, дрожащей рукой я снова и снова трогала висок, противно нывший всё это время. Там, наполовину уходя под волосы, светлела отметина — шрам, которому по виду было уже много лет.
Шрам в форме креста…
— Сердце матери будет страдать, но мне не жаль, ведь вершатся наши Судьбы! — почти торжественно провозгласила мама, осторожно отведя мою руку от отметины и нежно погладив по щеке.
— Почему ты не говоришь мне ничего конкретного? Мам, я всё ещё ничего не понимаю… — растеряно произнесла я, оторвавшись от зеркала.
— Скоро ты всё поймёшь, дочка, — улыбнулась она. — Елизар расскажет, а я не должна…
— Пора на выход! — кашлянул санитар у меня за спиной, просунувшись в полуоткрытую дверь.
— Хорошо, сейчас уйду, — кивнула я и повернулась назад к маме. — Хочешь, я зайду позже?
— Нет, дочка, поезжай домой. Отец, наверное, волнуется. Ты ведь не сказала ему, куда исчезла на полдня.
— Нет… Но…
— Поезжай домой, — твёрдо повторила мама. — Всё равно я больше ничего не смогу тебе рассказать. А после обеда сплю почти до вечера, так что ждать бессмысленно.
— Ладно…
Я поцеловала её в щёку и послушно вышла из палаты, тихо ненавидя лежавший в сумке увесистый талмуд, который тянул к земле, словно груда кирпичей. Хотелось выкинуть книгу в ближайшую урну, но рука не поднялась. Мне почему-то показалось это неправильным, будто я могла совершить богохульство или что-то вроде того.
Сразу после меня в палату вошёл санитар, чтобы дать маме лекарства, которые та принимала до еды. Я ещё постояла в холле, который медленно наполнялся пациентами, но потом, вспомнив, что могу столкнуться с доктором Лазаревским, поспешила к выходу. Видеть его я желанием не горела.
Я брела по улице, ничего не замечая вокруг и думая лишь о том, что сказала мне мама. День сегодня выдался ясным, солнце припекало голову, а в воздухе кружились насекомые, иногда противно жужжа над самым ухом. Но от них я лишь вяло отмахивалась. Потом меня чуть не сбила машина. Я поняла это, когда рядом раздался визг тормозов, а из открытого окна в последнюю секунду обогнувшей меня чёрной «Короллы» посыпался отборный русский мат. Однако ни первое, ни второе не произвело на меня особого впечатления. Гораздо больше я испугалась, что водитель сейчас остановится и мне придётся как-то оправдываться перед ним за свою рассеянность. Или не оправдываться, а просто стоять и обтекать потоками нецензурной брани. На моё счастье он этого не сделал и продолжил нестись по улице с превышенной скоростью.
Дома я бросила отцу краткое «Привет» и, пройдя мимо без каких-либо объяснений, заперлась у себя в комнате.
Сперва я, как одержимая, рассматривала перед зеркалом отметину: тёрла, чесала, карябала и растягивала, в результате добившись лишь того, что к покрасневшей и расчёсанной коже стало невозможно прикоснуться. Затем я принялась вспоминать, когда могла получить этот шрам, но на ум приходил лишь один эпизод — появление красного ангела на Ваниной кухне. Я до сих пор сомневалась, произошло это во сне или в реальности, но именно с той ночи висок болел не переставая. Однако я была так погружена в переживания, что даже хобот у себя на лице вряд ли заметила бы. В душе теплилась надежда, что мама просто увидела мой шрам и потом придумала ахинею про Гавриила и оставленный им знак. Но то, что шрам имел форму креста, и то, что её рассказ слишком сильно пересекался с моими видениями, разрушало эту надежду на корню…
Мои размышления прервал Снежок. Он отчаянно заскулил и заскрёбся под дверью, требуя, чтобы я его впустила. Не хотелось возиться с надоедливым псом, но, когда я открыла шпингалет, чтобы на него накричать, пёс пулей влетел в комнату и забился под стул, испуганно посмотрев оттуда огромными глазищами.
— Ты чего? — спросила я, вмиг успокоившись.
И протянула руку, чтобы потрепать собаку по холке. Но, не дождавшись моего прикосновения, Снежок выскочил из своего убежища, с невозмутимым видом прыгнул на кровать и по-барски на ней растянулся.
— Глупое животное, ничего-то ты не понимаешь… — усмехнулась я, села рядом, погладила и почему-то обняла.
Я чувствовала себя очень плохо. В душе творилась полнейшая неразбериха, словно мир вокруг меня постепенно переворачивался с ног на голову. С тоской вспоминалось детское время, когда я ни о чём не знала и казалась себе почти счастливой. Правда, тогда маме приходилось в одиночку переносить свои кошмары, и мы все считали её сумасшедшей. Но что же изменилось теперь? Она, собственно, такой и осталась, просто я начала серьёзнее относиться к её словам. Я слушала её. Я хотела слушать её ещё и ещё. И я пыталась её понять, однако пока у меня ничего не получалось.
А может, на самом деле я не проваливалась в безумие? Может, и мама была вполне здорова? Ведь сегодня она вела себя совершенно нормально, как обычный человек, словно мы беседовали за чашкой чая на кухне, а не в палате психиатрической клиники. Может, мы просто чем-то отличались от остальных — повышенной внушаемостью, например? А основным злодеем и психом по совместительству в нашей истории был как раз тот седовласый старик — Елизар, — который нашёптывал и внушал маме свои идеи? Может, именно его следовало оградить от общества, и тогда мы, наконец, получили бы шанс жить нормальной жизнью?..
Я пыталась сопоставить обрывки информации, которые всё-таки просочились из маминых уст, и найти в них рациональное звено. Но
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 162
