идеалы Ордена. И задание провалили и сами умерли.
Гомункул с трудом, рывками, распахнул рот, по подбородку потекла темно – голубая кровь. Губы медленно задвигались, бессильно пытаясь выдавить из перебитой глотки слова. Я поднялся, вдоль хребта скользнула неприятная дрожь, растеклась в коленях тянущей слабостью.
Отражения беснуются, наваливаются продавливая незримую преграду, тянут ко мне руки. Зеркальщик читает заклинание встав с трона и воздевая руки к потолку. Чёрная ткань упала на плечи обнажая конечности столетней мумии, лежавшей в прокалённых солнцем песках. Не может быть у живого существа таких рук! Перед глазами всплыл образ скрученного мертвеца в склепе Талиора.
Триархи поднялись с мест, Страж придерживает Судью и что-то радостно кричит, указывая на мага. Торговец затравленно оглядывается, точно крыса, загнанная в угол. Бескаел кричит, указывая пальцем на потолок.
Слова тонут в скрежете и гуле вибрации, наполняющей арену, я задрал голову и охнул. Потолок раскололся и медленно расходится в стороны, подобно створкам раковины. В щель заглядывает убывающая луна.
Магические светильники разом потухли и арену залило слабым серебристым светом. Возле меня рухнул здоровенный кусок крыши, скрыл под собой тело Лема, только на сапоги плеснуло голубым.
С Зеркальщика сорвало остатки лохмотий, будто ураганным ветром, обнажился ссохшийся труп с распахнутой грудной клеткой. Внутри мерно бьётся зеркальное сердце, вместо глаз у мага зеркальные сферы, светящиеся изнутри.
– Нежить. – прохрипел я, оглянулся на триархов и проорал, игнорируя рвущую боль в горле – Какова цена помощи умертвия?!
Голос затерялся в шуме, разрушаемого потолка, очередной обломок прокатился по трибунам и рухнул в песок, оставив за собой широкую борозду. Зеркальщик повернулся ко мне и опустил руки вдоль тела, беззубый рот зашевелился, но голос загремел прямо в голове.
– Цена? Цена уплачена кровью! Сотни жизней ради этого момента, но ещё не всё, остался последний штрих.
Мертвяк щелкнул пальцами и всё оборвалось, в навалившейся тишине по ушам ударил металлический лязг. Волосы на затылке встали дыбом, я быстро развернулся на звук. Металлическая решётка на другом конце арены медленно ползёт вверх, снизу её поднимают две человеческие ладони, мнущие металл как тесто.
Подняв до половины человеческого роста Джаггернаут рванул решетку вверх, сминая прутья с детской небрежностью. Сильно наклонившись гигант вышел на арену, ободрав плечо о скол металла. Голый по пояс, покрытый сотнями шрамов, от узких, оставленных тонкими кинжалами, до широченных от исполинских мечей и когтей. Под кожей от каждого шага лениво перекатываются валуны мышц, похожие на пучки корабельных канатов.
Джаггернаут остановился лениво оглядываясь, на голову рухнул обломок крыши и… разлетелся на мелкий мусор. Гигант и бровью не повёл, останови взгляд на мне. Губы растянулись в широкой улыбке.
– Добро. Надеюсь, этот парень продержится дольше.
Он зашагал ко мне, тяжело и неотвратимо, как огромная волна что вот-вот сметёт прибрежный город. От каждого шага по арене разносится отчётливый звон серебра, а у зеркал поднимается жидкий туман.
Зеркальщик начал удивлённо озираться, делая магические пасы руками. Готов поклясться, если бы лишенное мышц лицо могло отобразить эмоции, это был бы ужас. Я прижал ладонь к груди, чувствуя, как внутри разгорается непонятный пожар. Зашагал навстречу Джаггернауту широко улыбаясь и разведя руки, будто для объятий.
Туман за его спиной быстро поднимается и из него проступают лица многочисленных мертвецов.
Глава 48
Маг кричит, тощие, как лапы паука, руки плетут магическую паутину. Воздух вокруг него искрится и искажается, как над раскалённой пустыней. Триархи встали, удивлённо глядя на творящееся на арене. Гигант схлестнулся с Зимородком в центре песочного круга, от ударов вздрагивает здание, а туман разрывает в мелкие клочья.
Торговец, не выдержав побежал прочь, спотыкаясь и нелепо падая. Страж стоит, глядя на бой расширенными глазами, придерживает Судью. В тумане, заполняющем арену, чудится движение, мелькают размытые силуэты. Зимородок старается достать по жизненно важным точкам, пляшет вокруг Джаггернаута блокируя удары от которых сломаются гранитные колонны, контратакует. Гигант, хохоча размашисто бьёт кулаками, полностью игнорируя атаки врага. В левом плече застрял нож, Джаггернаут не обращает на него внимания, двигаясь с жуткой скоростью и ловкостью.
Бескаел неверяще протёрла глаза, у обоих бойцов за спинами будто развеваются плащи из тьмы.
– Хорошо дерутся?
Эльфийка вздрогнула, быстро обернулась и охнув от острой боли ухватилась за бок. На трибуне рядом, забросив ногу на ногу сидит Крисси. Тени оплели тело дымчатой броней, плоскими щупальцами покрывают лицо. Убийца Тени хищно улыбнулась и сказала с лживой доброжелательностью:
– Полегче ушастенькая, а то рана откроется и кровью истечешь, как свинья на бойне.
– Помоги ему! – просипела эльфийка. – Он так долго не протянет!
Тень покачала головой и широко улыбнулась.
– Нет. Всё идёт как должно. Так что скажешь насчёт боя?
Эльфийка скрипнула зубами, прошипела сверля Крисси ненавидящим взглядом:
– Человек так не может! Никто так не может! Проклятье, ты же его женщина! Спаси его! Он уже на пределе!
– Человек, конечно, не может, да вот наш приятель совсем не человек, по крайней мере не чистокровный.
– Какого демона?!
Крисси грубо ухватила эльфийку за подбородок, едва не сломав челюсть, резко развернула на арену и зашептала на ухо:
– Смотри, когда ещё увидишь подобный концерт? Фонтан эмоций! Ярость, боль, жажда крови и бесконечное отчаянье! Только посмотри на беднягу Талиора, он только что осознал КОГО заставил сражаться. Несчастный идиот, но как приятно смотреть на мучения конкурента.
– Что? Что ты несешь?!
Тень безжалостно рванула Бескаел заставляя наклониться ниже, почти падая.
– Смотри! Разве ты не видишь Тьму у них за плечами? Разве не слышишь звон серебра? А мертвецов в тумане? Ну же, крошка, ты же должна знать, ушастых отродий пугает таким в детстве! Ну же, вспоминай старые сказки, что твоя мать потаскуха читала перед сном!
Лицо Бескаел стремительно побледнело, губы мелко затряслись.
– Нет… это же… просто детские сказки… этого не может быть!
Джаггернаут со всего маха влепил кулак в лицо Зимородка. Орденца должно отбросить на другой конец арены, с оторванной головой, точно тряпичную куклу. Мужчина лишь качнулся, откинувшись назад всем телом, под немыслимым углом, качнулся вперёд и выпрямился. Из носа по губам и подбородку течёт кровь, а губы исказились в безумной улыбке.
Над ареной разнёсся смех, искаженный будто из колодца, совершенно нечеловеческий, мёртвый. Отражения в зеркалах бьются в агонии, бессильно пытаются проскрести дорогу в реальность. Зеркальщик рухнул на колени в отчаянии поднося ладони к лицу, мёртвое лицо исказилось в агонии.
– Они придут. – вкрадчиво зашептала Крисси, почти касаясь
