Но выскочившие на шум стражники обнаружили только одного принца; он неспешно шел к воротам, подбрасывая на ладони огромный желудь, чуть испачканный краской. И никакой кареты рядом с ним не было.
Лицо принца, по обыкновению, было набелено неравномерно, словно он красил забор и белой рукой утер пот со лба. Белый парик его растрепался и весь был забит листьями и сухими ветками, словно принц валялся в нем в лесу, предварительно воткнувшись головой в землю.
Свой перепачканный в траве и земле нарядный атласный камзол он нес на сгибе руки. Белую щегольскую тросточку — подмышкой.
Король, онемев, рассматривал вещи, в которые был одет его сын — зеленый, шитый золотом бархатный жилет, простая сорочка, короткие, до колен, коричневые штаны и поношенные туфли, — и слова не мог сказать от удивления.
— Ты где был?! — просипел он через силу, потому что горло его сжал нервный спазм. — Что это за вид, чьи это вещи?! Ты что, обокрал кого-то?!
— Это мои вещи, — устало ответил принц. — Ты что, думаешь, что твой сын не может самостоятельно заработать себе на штаны?
— Заработать? — горько повторил Король, рассматривая измазанное белилами лицо сына. — Клоуном?.. На кого ты похож, о, небеса! Если б твоя матушка могла видеть тебя, что бы она сказала?..
— А что бы она сказала? — устало спросил принц.
— Она сказала бы, что не узнает тебя, — горько ответил Король. — И я тоже… я забыл уже, как выглядит твое лицо без этой краски.
Принц снова вздохнул, устало потер ладонью лоб, отчего еще больше размазал белила, и ответил, немного едко, как показалось Королю:
— Но ты сам не хотел видеть мое настоящее лицо. Ты сам хотел, чтобы я белил его и красил губы. Зачем тебе вспоминать, как я выгляжу на самом деле, если ты так упорно хотел это забыть?
Король от гнева покраснел, и принц поспешил добавить:
— Ты хотел видеть перед собой утонченного, как тебе казалось, человека. Не меня — кого-то другого. Чувствующего, поэтичного, витающего в высоких материях. Ну, так смотри. Чем ты не доволен сейчас?
— Это совсем другое! — прокричал Король гневно. — Давай, обвиняй меня во всех своих бедах!
— Но у меня нет бед, — упрямо и весело ответил принц. — Они у тебя.
И, ни слова больше не говоря, он прошел мимо разъяренного отца.
Навстречу ему, сопя и пыхтя, спешил близорукий Лесничий. Очки свои он так и не починил, и заменить их было не на что. Поэтому он за руку волочил то существо, что принял за свою дочь — несчастного, упирающегося енота в розовом старом платье Изабеллы.
Енот, каким-то чудом оказавшийся во дворце и совершенно обалдевший от стремительно разворачивающихся событий, был снова обращен в девицу и наряжен все в то же розовое линялое платье. От пережитых волнений он как будто бы напрочь утратил способность говорить. Все, что енот мог, так это испуганно сопеть и деликатно, чуть слышно повизгивать.
Глаза его были совершенно дикими.
— Ваше высочество! — ориентируясь на белый парик и на напудренное лицо, прокричал Лесничий. — Ваше Высочество, поймал! Поймал я свою доченьку, мою трудолюбивую Золушку! Такая скромница, Ваше Высочество! Все пряталась за цветами, стеснялась к вам подойти! Вот она, моя красавица! Ну, что ж ты молчишь, милая? Поздоровайся с Его Высочеством!
Принц встал, как вкопанный, изумленно глядя в бесхитростное, широкое, щекастое лицо "красавицы". Енот, в свою очередь, безмолвно и исступленно смотрел на принца.
— Вполне мила, — произнёс принц голос, полным изнеможения и невероятной усталости, и склонился к ручке дородной "красавицы".
Пальцы енота, тонкие и изящные, были покрыты черными жесткими волосами, а под ногтями была трудовая грязь.
Но принц, морща лицо, все равно чмокнул предложенную ему ручку, оставив на ней след своих белил и горькой липкой помады, а на душе нота — еще большую незаживающую рану. Король, глядя на эту галантность, даже позеленел от злости.
Нет, конечно, он хотел, чтоб принц вел себя как истинный джентльмен с девушками, но данная конкретная девушка Королю почему-то не приглянулась. От дочки Лесничего он ожидал большего. Да даже ее сводные сестры были просто красотками на фоне этой толстухи в грязном платье!
— Ах, как вы сейчас не вовремя, Лесничий! — раздраженно произнёс он, буквально оттолкнув принца от "девицы". "Девушка", все так де недобро, неотрывно глядя на принца дикими злыми глазами, поцелованную руку украдкой вытерла об платье и спряталась за Лесничего. — Извините, прелестная барышня! Нам с Его Высочеством предстоит серьезный разговор. Так что разрешите вас оставить.
"Девица" с безумным видом оскалилась, показав весь набор зубов, что у нее был, и Король в ужасе отпрянул.
"Какое же чудовище… Все-таки, родительская пристрастность это ужасно, — подумал он, спеша вслед за уходящим принцем. — Конечно, для Лесничего его дочка самая прекрасная на свете, но, боже мой, до чего страшна! Да ещё и безумна, как будто, и немая… Ох, не такую невесту я хотел для своего сына! Ну, может, на бал прибудут девушки посимпатичнее…"
Однако, его местам не суждено было сбыться.
С вечера поговорить с принцем Королю не удалось, а с утра, едва открыла глаза, сладко причмокивая под теплым одеялом, Король услышал странный шум. Будто бы пчелы наполнили его сад и жужжали, овевая все своими крылышками.
Отбросив одеяло, Король соскочил на пол и спешно нашарил под кроватью тёплые тапки. Натянув халат и кое-как напялив корону, он наскоро протер глаза и бросился к королевскому балкону, откуда открывался чудный вид в сад.
Король распахнул застекленные створки балконных дверей и возликовал: по садовым дорожкам разгуливали десятки приглашённых особ! Яркие платья пестрели, словно цветы меж зеленью. Звенели голоса, и хихиканье разносилось во все концы сада.
— Ну, наконец-то! — произнес Король, задыхаясь от счастья и потирая речки. — Вон их сколько! Среди них наверняка отыщется та, что очарует нашего упрямца!
И Король, в чем был, ринулся поскорее в сад, поприветствовать гостий.
Но с первых же шагов, что он проделал по лестнице, его ожидали пренеприятнейшие сюрпризы.
Вчерашняя дочка Лесничего отчего-то уже не казалась Королю такой уж страшной и толстой, потому что на лестнице он нос к носу столкнулся с невообразимо толстой девицей.
Пожалуй, енот мерк в сравнении с ней. Красотка была чудовищно жирна, одета в яркое алое платье, и не выпускала из рук небольшое ведерко, наполненное вкусными, хорошо прожаренными куриными жирными крылышками. Девица их жевала, а косточки выплевывала прямо под ноги, на лестницу. Увидев Короля, девица шустро спрятала ведро с едой за спину и приветливо осклабилась, являя куски курятины меж зубов.
У другой девицы Король с содроганием обнаружил сросшиеся на переносицы густые, грозно нахмуренные брови и черненькие усики над верхней губой. Они сделали бы честь любому лихому кавалерийскому офицеру.
