в том числе на каждом рынке. Боксерки надо посмотреть в спортивных магазинах. Мне только нужно знать размеры обуви.
Он потянулся за чистым листком бумаги, но Беспалов остановил его.
— Никаких записей, — строго сказал он. — Нас немного, размеры запомните и без того. Деньги на экипировку есть?
— Есть. На нее много не потребуется.
— А теперь посмотрите сюда, потренируйте память. — Беспалов взял лист бумаги со схемой банка и положил его перед Елагиным. — Заходить будем в эту дверь. — Он указал на отметку в чертеже. — Поднимаемся по четырем ступенькам и оказываемся в коридоре. На площадке перед коридором оставляем одного человека. Он проследит за тем, чтобы никто не появился здесь, пока мы будем находиться в хранилище. Этим человеком будет Глебов. Мы с Елагиным и Биденко идем в хранилище, где в это время будут пересчитывать деньги, привезенные с ипподрома. Забираем их и те, что лежат в хранилище, и выходим из банка. В это время к шлагбауму должна подъехать машина с Ушаковым. Сколько нам потребуется на операцию?
Биденко неопределенно пожал плечами, Глебов молча опустил голову. Елагин взял в руки лист бумаги с планом банка, несколько мгновений сосредоточенно рассматривал его, потом сказал:
— После того как мы окажемся в помещении, нам надо будет уложиться со всеми нашими делами в пять — семь минут.
— Хорошо, — сказал Беспалов. — Завтра в восемнадцать ноль-ноль собираемся в вашей мастерской. Примерим экипировку. А теперь еще раз внимательно посмотрите на план здания, запомните его и нарисуйте мне на листе бумаги. Вы должны вспомнить его во всех подробностях, даже если разбужу вас посреди ночи.
Он взял план из рук Елагина и протянул ему чистый лист. Тот вскинул голову, какое-то время, не мигая, смотрел в потолок, потом начал рисовать. Через минуту выпрямившись и положив на стол ручку, вернул бумагу Беспалову.
— Подождем третьего, — сказал Беспалов, перевернув лист и положив его перед собой.
Через пару минут схему банка начертил Глебов. У разведчиков была великолепная память, в том числе и на детали. Оба воспроизвели схему с абсолютной точностью. Но Беспалов нарочито долго рассматривал оба чертежа. Затем передал чертеж Глебова Елагину, а елагинский — Глебову и сказал:
— Проверьте и скажите свое мнение.
Глебов с недоверием взял лист бумаги, долго и придирчиво рассматривал схему, вернул ее Беспалову и произнес:
— Здесь все правильно, товарищ первый.
— У меня тоже нет замечаний, — сказал Елагин.
Беспалов подвинул к себе пепельницу, достал зажигалку и неторопливо сжег все три листа, на которых были начерчены схемы. Затем сходил в туалет, высыпал пепел в унитаз и смыл его.
— Размяться бы нам надо перед операцией, — сказал он, вернувшись в комнату. — Снять мандраж, если он у кого-нибудь возникнет. Что вы скажете на этот счет?
— Что вы подразумеваете под словом «размяться»? — спросил Биденко, и глаза его озорно заблестели.
— Не девочек, конечно, — строго произнес Беспалов. — А вот хорошая банька или что-нибудь в этом роде не помешали бы.
— Нам так или иначе придется ехать в Светлое за стволами, — заметил Елагин. — Там можем и порыбачить, и устроить хорошую уху.
— Я тоже подумал о Светлой. — Беспалов вытер салфеткой пепельницу и поставил на стол. — Только хотел, чтобы первыми сказали об этом вы.
На следующий день в шесть вечера все были в автомастерсткой. Елагин аккуратно разложил на верстаке серую камуфляжную форму, поверх каждого комплекта положил боксерки. Биденко взял одну из боксерок в руки, долго и пристально рассматривал длинные шнурки, помял пальцами мягкую подошву и сказал:
— В таких, наверное, балерины танцуют.
— Не нравится? — спросил Елагин.
— То, что надо, — сказал Биденко и спросил: — Какие тут сорок второго размера?
— Как раз те, что у тебя в руках.
Все начали раздеваться и примерять форму. Они уже отвыкли от нее, но теперь, увидев друг друга в одинаковом камуфляже, вдруг сразу ощутили себя и солдатами, и боевой единицей одновременно. В гражданской одежде каждый из них был сам по себе. Камуфляж как бы размыл индивидуальность, сделав частью чего-то большего, объединившего в единое целое и помыслы, и жизни. Камуфляж придавал уверенность, в нем в свое время они ходили на самые опасные боевые задания, где только принцип «один за всех и все за одного» давал возможность и выжить, и справиться с порученным делом. Биденко похлопал себя ладонью по плечу и сказал:
— В зеркало бы сейчас посмотреться.
Он весь сиял. Униформа сделала его совсем другим, совершенно не похожим на того, каким встретил на рынке Беспалов. В ней он никогда не согнулся бы перед Гусейновым и его телохранителями, скорее всего, первыми дрогнули бы они.
Беспалов натянул униформу последним. Когда он переодевался, Елагин увидел на его правом боку и ноге свежие, розовые рубцы. Он с таким вниманием уставился на них, что Беспалов немного смутился. Потом, подняв голову, сказал:
— Привез память с Кавказа. А вас нигде не цепляло?
— Пока, слава богу, нет, — ответил Елагин.
И Беспалов понял, что во время предстоящей операции он не исключает перестрелки. Это было бы самым худшим из всего, что могло возникнуть. Все зависело от многих, может быть, незначительных обстоятельств, которые сейчас даже невозможно представить, и конечно же везения. Без него не обходится ни одно дело. Но везет тому, кто правильно рассчитает свои силы и хорошо изучит слабые стороны противника. Время для того, чтобы еще раз обдумать и взвесить каждый свой шаг, есть. Беспалов затянул шнурки на боксерках и выпрямился.
— Вам в этой форме, товарищ первый, хоть на парад, — оглядывая командира, сказал все еще сияющий Биденко.
Но Беспалов не принял его шутки.
— Попробуйте отвести руки назад, а потом поднять вверх, — сказал он. — Надо, чтобы ничто не связывало движения. Удобная форма — тоже оружие. Кстати, на левый карман и рукав нам надо бы прицепить нашивки. Вы об этом не подумали? — он посмотрел на Елагина.
— Откровенно говоря, нет, — признался Елагин.
— Хорошо бы омоновские, — сказал Глебов.
— Почему омоновские?
— Они произведут большее впечатление.
— На кого? — спросил Беспалов. — На сотрудников банка, может быть, и произведут. А любой прохожий сразу заподозрит неладное. Если появился ОМОН, значит, в банке что-то произошло. Лучше пришить «ОХРАНА». Такие нашивки на униформах встречаются сегодня на каждом шагу. Охранников стало не меньше, чем чиновников. Если вдруг кто-то увидит нас в ограде, без всяких подозрений примет за охранников банка.
— Нашивки сделаем, это не проблема, — сказал Елагин.
— Вот и хорошо. А сейчас снимаем форму и складываем ее каждый на свое место. Завтра с утра едем в деревню.
Перед утром заморосило, и дождь прекратился после того,
