С такими не радужными мыслями я вышла в зал.
— Алиса, я надеялся, что ты придешь. — как черт из табакерки выскочил Лёша со спины.
— Привет. Не ожидала тебя здесь увидеть. — сухо ответила я.
— Хотел сделать тебе сюрприз. — улыбался он.
— У тебя получилось.
— Что-то случилось? — наконец, почувствовав, что что-то не так, спросил он.
— Нет, но я не в настроение вести беседы.
— Понял. Не дурак. — поднял он ладони вверх в знак примирения. — Пойду разомнусь.
Он поздоровался с моим отцом и тактично ушёл в другой конец зала. Я стала чувствовать себя ещё более скверно. Обидела хорошего человека. Моя совесть не позволила мне оставить всё как есть, и я подошла к нему.
— Извини. Я просто расстроена, что никто из моих друзей сегодня не придёт.
— А ты без них не занимаешься? — не стал вредничать Лёша.
— Занимаюсь, но именно сегодня я на них очень рассчитывала.
Лёша начал разминать голеностоп.
— А что ты хотела?
— Попинать их. — улыбнулась. Я уже размяла шею и плечи и приступила к пояснице.
— А я не подойду? — оживился Лёша.
— Скорее всего нет. — я видела вопрос в его глазах — У меня получается полноценный спарринг только с теми, с кем я занималась в детстве. Остальные как правила сдерживаются, боясь навредить, или вовсе поддаются, потому что я девушка. А мне этого совсем не надо. Но, к сожалению, это понимают только мои друзья. — и с улыбкой добавила. — К тому же в детстве они столько раз были мною битые, что ни о какой жалости речи быть просто не может.
— Я хочу попробовать. — загорелся идеей Лёша.
Я оценивающе посмотрела на него.
— Что-то я сомневаюсь.
— Я буду выкладываться на полную. — с серьёзным видом заверил он. — Ведь я не могу бросить девушку в беде.
— Ха, ха. Ладно. Выбора у меня всё равно нет.
Мы встали в стойку и приступили к бою. Никто из нас не спешил. Мы присматривались к технике, силе и возможностям друг друга.
Вдруг он сделал выпад и уронил меня на мат.
— Ты скованная.
Я улыбнулась.
— Есть немного. Не отпускаю эмоции.
Он подал мне руку, и мы встали в боевую стойку вновь.
— Сейчас отпустишь.
Он без промедления атаковал и начал наносить удары раз за разом, заставляя меня защищаться и отступать. Он не давал мне и долю секунды на передышку. Пропустив пару болезненных ударов, я начала раздражаться, а потом и вовсе разозлилась. Перестав отступать, стала ждать, когда он ошибётся, просчитается.
И такой момент настал. Он снова попытался меня уронить, но я была на чеку и, вывернувшись из захвата, ударила его локтем под ребра. Спарринг продолжился, но теперь я наносила свои яростно удары, а Лёша оборонялся.
Как же я ждала этого момента. Вся моя злость вырвалась наружу. Каждый мой удар был как немой крик. Почему!? Почему я!? Разве я плохой человек? Кого-то предала, обманула? Разрушила чью-то жизни? Или быть может всё дело в той бабушке, что я не перевела через дорогу, потому что жутко опаздывала на экзамен по высшей математике на втором курсе учёбы в институте?
Я хотела простого женского счастья и искренне не понимала, почему оно мне недоступно. Конечно было глупо задаваться этим вопросом. Тем более что у многих проблемы бывают куда серьёзнее моей. И я всегда верила, что моё время обязательно придёт, и встречу своего мужчину. Но всё же изредка моя вера давала трещину, и мне хотелось кричать, возмущаться, злиться, плакать, стонать от одиночества и обиды.
Когда вышла из лифта, моё сердце болело, но я не давала ему разбиться, сдерживая эту лавину эмоций. Мне помогало стоять на ногах твёрдое убеждение, что он не такой человек, каким я его считала. И раз ошиблась в одной его черте характера, возможно всё остальное тоже лишь плод моего воображения.
Но эти выходные вывернули мою душу на изнанку. Он обелил себя в моих глазах, и я не знала, как после этого быть. Во мне поднималась паника, что моё сердце навсегда будет занято им, что я всегда буду сравнивать его с другими, и его образ всегда будет побеждать. А значит полноценных отношений у меня не будет никогда.
Единственной возможностью вырвать его из моего сердце — нужно было признаться ему. Пройти через унижение и получить полноценный отказ. Но естественно я не хотела этого делать. Гордость не позволяла.
— Какой твой самый крутой удар? — подначивал меня Лёша, вернув мои мысли в реальность.
— Я давно его не использовала.
— Покажи.
Был один "киношный" удар. В реальном бою достать им противника было практически нереально, т. к. его было легко предугадать и перехватить, но я всё равно его очень любила, и в детстве часто практиковала.
— "Вертушка" с ноги. — наконец ответила я.
— Давай.
— Я тебе челюсть сверну. — не соглашалась.
— Не свернёшь. Я буду на чеку.
Его предложение было очень соблазнительным. Разве можно было отказаться от любимого трюка, если его разрешают провернуть? Не желая упускать такой случай, я решила вложить в свой удар все свои негативные эмоции в надежде, что они уйдут. Я сделала несколько выпадов, и в удобный для себя момент крутанулась и ударила его пяткой в челюсть. Вернее, не совсем в челюсть. Лёша успел закрыть лицо, и пятка врезалась в руку. Но удар был такой силы, что его швырнуло на мат, а я так и осталась стоять в стойке, мокрая, запыхавшаяся и злая.
— Напомни мне не злить тебя. — услышала я Этот голос.
Я подняла злой взгляд и увидела практически напротив себя Диму! На его губах играла тёплая улыбка, а в глазах смешинки. Мне даже казалось, что видела в них восхищение.
Его неожиданное появление ввергло меня в ступор. Мозг отказывался принимать тот факт, что он видел всё! В голове всплыл образ той девушки, что была с ним на корпоративе, а потом представила, как выгляжу сейчас я. Мне стало жутко неуютно. Хуже быть просто не могло.
— Дима, с такой женщиной страшно жить. Прибьет одной левой. — пошутил Лёша, медленно поднимаясь с мата.
Значит хуже быть не могло? Как же. Его слова вывели меня из оцепенения, но сделали контрольный выстрел в голову.
— Твою мать! — вырвалось у меня.
Я развернулась и вышла из зала.
— Алиса, стой! Я же пошутил. Алиса!?
Я не ответила ему.
Пошло оно всё к черту! Я не хотела никого из них ни видеть, ни слышать. Сняв кимоно и наплевав на душ, я переоделась и вышла вон из здания.
Злость и обида на своё будущее отошли на второй план. Я была в бешенстве от своего настоящего, которое продолжало так издеваться надо мной.
