Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Пусть он сгорит заживо. Пусть.
Энши этот ад не коснётся.
И будто отвечая его мыслям, бессмертный за спиной поднялся на ноги.
* * *
Часть за частью Энши возвращал к жизни истлевшие нити, оставленные другими бессмертными. Вытравливал из них плесень и грязь исчерпавших себя элементов. Воздух, Земля, Вода и Дерево. Многоцветье исчезло, теперь полотно было окрашено в пламя, такое контрастное бездушно-черному.
Подчиняясь воле Энши, огненные нити переплетались в кружево печати, повторяли почти уничтоженный узор. Легко. Быстро. Сейчас от Энши не требовалось создавать: он всего лишь копировал.
Жирный пульсирующий червь врат пока не чувствовал угрозы. Из Дерека получилась прекрасная наживка, но паршивый воин. Стихия жадно заглотила последнюю волю мальчишки, присвоила себе, сожрала тело.
Энши брезгливо передернул плечами. Воля и душа Дерека только что сгорели дотла, мир перекраивал их под себя. По лохматой некогда нити текло нечто, что жаждало свободы и ещё большей силы, упрямо требовало: пусти-пусти-пусти! Дай мне волю. Дай мне силу. Дай мне жизнь.
Я хочу жить!
Забавно. Именно так звучало последнее, самое сильное желание Дерека. Последний выбор — это всегда честный выбор перед самим собой.
Энши усмехнулся…
…и уступил.
Небольшого толчка хватило, чтобы обновлённая нить сама слилась с кружевом печати. Почти готовый узор изменился: Энши вплел в него приказ и убедился, что новорождённый брат не ослушается.
Капризные своенравные элементали редко подчинялись воле старших. Энши терпеть не мог этих тварей. Если от них и можно было чего-то добиться, то только в миг рождения.
Действительно забавно.
Дерек, который так боялся жить с грузом вины и потерь, теперь был навечно прикован к этому миру. Вместо того, чтобы хлопнуть дверью погромче, он стал её стражем и её замком.
Занял место Энши как последний хранитель печати. Если элементали и были на что-то годны, то только на это.
И Энши без жалости надел на Дерека ошейник, который носил все эти годы. Пятеро создали печать добровольно: их обязывало положение и гордость хранителей миров. Но за годы заточения Энши действительно изменил свой ответ на вопрос «а стоит ли?».
* * *
Шаг.
Шаг.
Шаг.
Тихий уверенный ритм за спиной Ганса звучал что молоток по гробу в наступившем затишье. Паладин невольно сглотнул и посторонился, уступая дорогу Энши. Но разве это Энши, которого он знал? Разве всегда тот был настолько силен и величественен? Достоинство и власть императора, перед которыми Ганс привык склонять голову, выглядело теперь деревянным солдатиком рядом с настоящим опытным рыцарем. Неуместно вспомнился поединок взглядов там, в далёкой столице. Тогда Ганс с внутренним ужасом прогнал мысль, что император проиграл. Сейчас Ганс понимал: император и не мог выиграть. Ради чего вообще весь этот фарс с оковами и ключами? Действительно ли это помеха для Энши? Действительно ли его можно взять под контроль?
Страх сменился восторгом.
Недоверие — гордостью.
Ганс преклонил колено, руны на клинке засияли и прочная стена щита, наконец, полностью отсекла пекло расплавленного камня.
— Ты справился, — бросил Энши, даже не взглянув. — Дерек, как ни странно, тоже. Отойди. Я закончу.
Словно в ответ на эти слова воронка врат исказилась кляксой, закипела, растеклась по своей части плато. Тёмные атаковали жестче и уверенней. Теперь тьма не пыталась поглотить, не запугивала тысячью обличий — ударила точно в Энши множеством копий. Ганс дернулся было вперед, но…
Энши даже не блокировал, просто отмахнулся, будто сдул с лица шальную прядь. Усмехнулся ядовито и нагло:
— Проморгал меня, да? — от фальшивого сочувствия Ганс передернул плечами. — Надо было лучше следить за Изнанкой.
Бой изменился, закипел с новой силой, но Ганс больше не успевал за ним уследить. Стихия сталкивалась со стихией — если, конечно, такой можно назвать тьму. Облик Энши размывался в танце пламени. Вспышки света, вспышки темноты. Бесконечная череда, от которой бросало то в жар, то в могильный холод. Противник принял, наконец, какой-то единый образ, и напротив яркого живого Энши теперь возвышалась фигура, закутанная в чёрный плащ. Ни лица, ни доспеха, ни единой детали. Лишь глаза светятся пронзительной синевой сквозь что-то, что можно назвать капюшоном, да раскрывается такой же синий провал рта.
Оно говорит?
Неслышные слова, над которыми Энши только смеялся. Выходит, с самого начала это был бой один на один?
Покорный своему повелителю огонь вгрызался во тьму с двойной яростью. Уничтожал её, не оставлял путей, не оставлял сомнений в победе. Алые клинки-вспышки защищались, атаковали. Незаметные белые искры наполняли огненную вязь узора. Должно быть, это и правда печать. Ганс вдруг понял, что перед ним вовсе не яростный бой: Энши с холодным расчетом загонял противника обратно в его нору. Спокойно и безжалостно.
Как опытный псарь.
Стоило вязи печати замкнуться в единое целое, на своих местах вспыхнули метки — теперь это были пять одинаковых огоньков, в центре которых вместо воронки танцевал шестой. Камень плато остывал. Лава втянулась в круг печати, шевельнулась там каплей, пару раз моргнула — Ганс мог поклясться, что видел глаза! — и застыла.
Битва закончилась. Если она вообще была битвой.
Сознание Ганса отказывалось полностью принимать и понимать случившееся. Он видел то, чего обычный человек видеть не должен был никогда. И всё, что хотел теперь, позабыть этот хаос, выбраться в свою привычную жизнь, которой, увы, сегодня не стало.
Ганс уже знал, что даже вернувшись в столицу, собой он больше не будет. Вера в императора пошатнулась. Пошатнулась даже вера в сам мир, ведь Ганс собственными глазами видел, сколько лжи оказалось в истории и сколько правды пряталось в детских сказках. Сказках, считавшихся постыдными и позорными для любого дворянского рода.
— Так тёмные… — голос прозвучал неожиданно хрипло, пришлось прокашляться, чтобы его вернуть, — они не тёмные? Они тём-ный?
— Да как сказать. Их много, но одно в целом. Так же, как я: огня ведь в мире много, согласись. Каждое мгновение кто-нибудь топит печь или разжигает костёр. Но живое полное воплощение — один лишь я. Так как Дерек смог их отвлечь, я успел закончить подготовку. Тёмные ещё больше ослабли. Им пришлось собрать силу, стать кем-то одним, чтобы сражаться со мной. Но, как видишь…
Ганс кивнул. Вопросов осталось много, и, честно сказать, он ничего не понял. Но теперь сомневался, надо ли понимать. Ему, человеку, не лучше ли остаться человеком?
Энши тряхнул головой, потянулся и широко зевнул. Только сейчас Ганс увидел, насколько он на самом деле устал. Окружавшее бессмертного пламя ушло, глаза стали обычными, человеческими, волосы потускнели. Одежда местами была изорвана, сквозь неё проглядывали странные фиолетово-черные раны. Под глазами залегли глубокие тени, а лицо осунулось, будто Энши долго болел.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
