Джордан медленно открыл глаза, с удивлением глядя на лежащую рядом жену.
— Доброе утро, — сказала Джил, покрывая его лицо нежными поцелуями.
— Который час? — спросил Джордан.
— Наверное, около восьми. — Джил обняла Джордана за шею и с улыбкой посмотрела на него.
— Хм. Неприличное время.
— Очень неприличное.
— Мое самое любимое время дня. — Пальцы Джордана уже расстегивали пуговицы на ее пижаме, глаза горели откровенным желанием.
— Джордан, — глухо сказала Джил, — ты опоздаешь в офис.
— Это самое я и намерен сделать, — сказал Джордан с улыбкой и притянул ее к себе.
— Уже началось, да? — спросила без околичностей Элайн Моррисон в следующую субботу. Она стояла в гостиной с чашкой чая в руке и глядела в окно. Перед ней открывалось очень эффектное зрелище. Снежные вершины Олимпика резко выделялись на фоне яркого голубого неба, по которому плыли пушистые облака.
Джил прекрасно понимала, о чем говорит мать. И ответила так, как только и могла ответить, — правдиво:
— Да.
Элайн обратила к ней побледневшее лицо, на котором отразились мучительные воспоминания о прошлом; ее прошлое грозило стать для дочери настоящим.
— Я боялась, что так оно и будет. До последнего времени Джил было трудно общаться с матерью. После смерти мужа Элайн замкнулась в себе, предалась скорби и тоске. Во многих отношениях Джил потеряла не только отца, но и мать.
— Мамочка, все в порядке, — сказала Джил, делая попытку успокоить мать. — Еще несколько дней — и конец. Как только Джордан наладит дело, все будет по-другому.
Джил прекрасно понимала, что это не так. Она не обманывала себя и сильно сомневалась, что сможет обмануть мать.
— Я тебя предупреждала, — сказала Элайн, подходя к белому кожаному дивану и садясь неестественно прямо на самый край. Поставив блюдце с чашкой на ближайший столик, она огорченно посмотрела на Джил. — Разве нет? В самый день свадьбы… я уже тогда знала, что так будет.
— Да, мама, ты предупреждала меня.
— Почему ты меня не послушала?
Джил медленно вздохнула, моля Бога, чтобы у нее хватило терпения.
— Я люблю Джордана, как ты любила отца. Конечно, ссылаться на отца, по которому мать горевала всю жизнь, не совсем справедливо, но как иначе можно ей объяснить?
— Что ты намерена предпринять?
— Мама, — Джил снова вздохнула, — ты говоришь так, словно Джордан завел интрижку.
— Какая разница? — горячо возразила Элайн. — Сегодня суббота, а он в офисе. Стоило мне на него посмотреть, и я увидела, что он такой же напористый и честолюбивый, как твой отец, и так же стремится к власти.
— Мама, пожалуйста… У нас с Джорданом будет все по-другому.
Глаза матери, обращенные к Джил, были невыразимо печальны.
— Не рассчитывай на это, дочка. Этого не будет.
Визит матери сильно расстроил Джил. Когда та ушла, Джил, чтобы прийти в себя, попыталась читать, но увидела, что не может сосредоточиться. В шесть, как и всю эту неделю, раздался телефонный звонок. Секретарша Джордана или его помощник звонят, чтобы сообщить ей, что к обеду Джордан не придет.
Один звонок.
Подойдя к аппарату, Джил встала перед ним, не снимая трубки.
Второй звонок.
Глубоко вздохнув, Джил стиснула пальцы. Дважды за эти две недели Джордан звонил сам. Может быть, и сейчас она услышит его собственный голос? Может, он хочет пригласить ее в ресторан? Или сказать, что выпутался наконец из неприятностей и через час будет дома к обеду? А вдруг он звонит, чтобы предложить куда-нибудь поехать? Пусть всего на несколько дней, в какое-нибудь экзотическое место вдвоем, только он и она…
Третий звонок.
Сердце у нее неистово билось, едва не подкатывая к горлу. Но трубки она не подняла.
Четвертый звонок.
Пятый звонок.
Телефон замолчал.
Джил отошла от аппарата и направилась в спальню. Сев на кровать, закрыла лицо руками.
Телефон зазвонил снова, резкий звук раскатился по всей квартире. Джил прижала ладони к ушам. Каждый такой звонок причинял ей боль, вселяя несбыточные надежды. Конечно же, это помощник или секретарша, а не Джордан, и услышит она от них то же, что слышала всю эту неделю.
Приняв внезапное решение, Джил схватила жакет и сумочку и кинулась к лифту.
Не зная, куда бы ей пойти, Джил направилась в центр города. Побродив немного по улицам, остановилась у кинотеатра. Фильм, который там шел, не представлял для нее особого интереса, но она все равно купила билет, готовая смотреть второразрядную комедию, лишь бы на час или два отвлечься от своих мыслей.
Однако фильм оказался довольно занятным. Сюжет, конечно, нелепый, но было над чем посмеяться. Смех всегда поднимал у нее настроение, и сейчас он был ей нужен, как никогда.
Поддавшись внезапному порыву, Джил зашла в кулинарию и купила два сэндвича, затем остановила такси. Боясь передумать, быстро дала водителю адрес здания, где помещался офис Джордана.
Ей не сразу удалось добиться, чтобы ее впустили, но в конце концов, после того как охранник у входа переговорил с Джорданом, ей разрешили войти.
— Джил, — резко спросил Джордан, когда она вышла из лифта, — где ты была?
— Как приятно тебя видеть, — сказала Джил, словно не замечая в его голосе раздражения. Она поцеловала мужа в щеку и небрежно прошла дальше.
— Где ты была?
— Смотрела фильм, — ответила Джил, заходя в его личный кабинет. Огромный, красного дерева, письменный стол был завален папками и бумагами. Джил заметила, что, кроме Джордана, в офисе никого нет. Конец недели, свободные дни; только себе он не позволил такой роскоши, как отдых.
— Ты была в кино?
Джил не удосужилась ответить.
— Я подумала, что ты, должно быть, голоден, — сказала она, аккуратно складывая папку на папку, чтобы освободить уголок стола. — Зашла в кулинарию и купила пару бутербродов, для себя тоже.
— Я уже ел.
— О! — Увы, этот номер не прошел. — А я, к сожалению, нет. — Джил опустилась в удобное кожаное кресло и, вынув из сумки бутерброды из черного хлеба с индейкой, положила на освобожденный краешек стола.
У Джордана был растерянный вид. Он не знал, как себя с ней вести. Нагнувшись над столом, он сдвинул в сторону несколько скоросшивателей.
— Я тебе не мешаю?
— Нет, конечно, — сухо сказал Джордан. — Я задержался так поздно просто для развлечения.
— Разумеется, с чего бы тебе спешить домой? — так же сухо отозвалась Джил.
Джордан потер глаза, плечи его устало опустились.
