придётся потерпеть и думать? Разводиться всегда успею.
Но спокойно заснуть мне Инга не дала:
— Опять разводиться будешь?
Она, что, издевается надо мной⁈ Тут я не выдержал, вскипел!
— Инга, иди спать! Я не знаю, что с тобой делать! Ты опять меня предала! Хорошо, что за мной следит КГБ! И за тобой тоже явно приглядывают. Это они тебя застукали, а Пётр выдал. Может, через него ещё и предупредили? Чтобы ты глупостей не наделала. Ладно, пока поживём, но только ради детей. Пусть немного окрепнут. Хотя, можешь съехать хоть завтра! Не держу!
— Слава, и Паша подонок, и ты тоже! Не выяснив ничего, всё меня обвиняешь! Вот, думаю, и чего я тебя до сих пор терплю?
— Инга, пошла бы ты куда-нибудь подальше? Надо было тебя уже после родов отправить вместе с родными! Сглупил! Уж лучше быть холостым, чем жить с такой предательницей! Хотя, ты же меня не любишь, и я для тебя чужой! Но женщин на свете полно, и лучше тебя найти можно!
— Поэтому ты притащил в ВИА эту испанку? А у неё, как назло, парень есть. И на тебя волком смотрит. И Семён Алины Вьюгиной тоже. Хотя та явно по тебе сохнет.
Я решил последнее слово оставить за собой.
— Ладно, Инга, иди уже. Не мешай мне спать. Это ты неверная, а у меня и в мыслях ничего такого не было. Ладно, пока потерплю. Может, что-то хорошее вдруг и нарисуется? Глядишь, на старости лет будем ссориться и упрекать друг друга, что вовремя не разошлись в молодости? А наши внуки будут крутить пальцами у виска? Хотя, тебе лучше уйти самой, и быстрее. Знаешь, далее я буду становиться только злее. Спокойной жизни у тебя не будет. Раз уже показала себя, то буду придираться ещё больше! Иди!
И Инга вновь расплакалась. Ну и хрен с ней! Жена ушла к детям и больше ко мне не приближалась. Чуть погодя я всё-таки забылся неспокойным сном. И мне снилась всякая муть из прошлой жизни.
Утром я встал, конечно, весь разбитый. Перекусил чем попало и помчался на работу. До обеда было всё терпимо. Но после меня отчего-то позвали на заседание заводского комитета комсомола. Якобы торжественное собрание по случаю дня космонавтики. Я там, кроме Жени, никого не знал и, честно говоря, знать не хотел. Поголовно ведь будущие перевёртыши сидят!
После пустопорожних разговоров одна симпатичная, но важно державшаяся девушка вдруг произнесла:
— А теперь мы заслушаем отчёт о культурной деятельности инженера-технолога Вячеслава Репнина. Что Вы можете рассказать о своих творческих достижениях, о работе ВИА «Май»?
Тут мне что-то подозрительно стало!
— Так, уважаемые, во-первых, я перед вами отчитываться не обязан. Я не член вашего комитета, и у ВИА есть председатель. А достижения у меня сугубо личные, и к работе, и вашему комитету они отношение не имеют. Как член ВЛКСМ, я нарушений не допускал, членские взносы платил, и по работе взысканий не имею.
И тут один из главных членов, и даже постарше меня, вопрос поставил ребром! Явно припекло!
— А как Вы тогда объясните, что крестили своих детей? У Вас тексты песен не всегда политически выверенные. Вот, в ресторанах поёте, и явно за деньги! Думаете, что популярны на Западе, и Вам всё можно? Явно ведь несёте в массы антисоветскую музыку!
Ну, это оказался конкретным наездом! Хотя, ничего, отобьёмся! Страшнее бы было, если Инга мне изменила. Хотя, откуда я знаю, что сохранила верность? Но, если попадётся, то для меня это явится трагедией всей моей дальнейшей жизни. Я сразу же лишусь детей!
— Что же, товарищи, — хотел сказать, граждане, но сдержался, — отвечу по порядку. Да, сознаюсь, крестил, согласно закона о свободе вероисповедания. Если вы тут решите, что нарушил, тогда, да, наказывайте. Каюсь, не осознал, виноват. Насчёт текстов. Все они прошли регистрацию в Союзе композиторов, так что, можете послать туда запрос, о то и предписание об их отмене. Вот насчёт ресторанов зря! Всё оплачено, пил и гулял строго за свой счёт. — Тут я слегка лукавил, так как и стол накрывался больше оплаченных счетов, так и продуктовые наборы давали. Но деньги я уже не брал. — А что изредка песенки пел, то чисто для широты русской души. Хотя, вы все тоже гуляли и, как я изредка слышал, тоже во всю ширь. Так что, никакого криминала. А насчёт музыки, что популярна на Западе, то, извините, валютный контракт, заключённый нашей страной. Вот, у меня получилось её написать. Да, авторам полагаются отчисления, но немного, и в рублях. И здесь всё законно. Мы даже чеки не брали. Можете проверить. И взносы полностью уплачены.
Тут члены комитета немного поорали, но решили сначала послушать Женю. Тут он, конечно, на меня грязь вылил, хоть и по мелочам. Мол, и волюнтаризм, и кумовство, и тексты, бывает, всё же не то. Ещё и музыка, да, больше прозападная. И комитет решил, что мне за допущенное крещение детей и нарушения в работе ВИА следует объявить выговор с занесением.
После этого я спокойно покинул комитет и направился в Дом культуры. Что же, немного щёлкнули по носу. Но вот Инга предала! И тут я не видел смысла торчать в ВИА и стараться угодить ей. Пусть славу зарабатывает сама. Старт она, и хороший, получила. Давать ей свои песни мне резко расхотелось. Подвёл, конечно, ребят, но уже не пропадут. Теперь они тоже больше, чем ранее, засветились. Могут и прибиться к какому-нибудь ВИА. Хотя бы к тем же «Землянам» или «Лире», или прочим тусовкам. Полно их в городе.
К счастью, Савелия с друзьями я поймал сразу.
— Так, ребята, у меня пока проблемы. В комитете мне объявили выговор за крещение детей и нарушения в работе ВИА. Притом, больше всех грязи вылил на меня Женя. Как я понимаю, далее начнутся и другие придирки. Но, главное, к моей жене вновь пристал прежний друг, и она скрыла от меня его звонки и свою встречу с ним. Нет, пока ничего не было, но вы и так прекрасно знаете о наших прежних ссорах. Так что, я решил уйти. Прошу меня простить. Когда всё определится, буду, если захотите, и далее работать с вами. Не с ВИА, а именно с вами, своими друзьями. Концерт я отработаю, а после ухожу. Так что, имейте в виду.
Чужих ушей не было, и потому, надеюсь, всё осталось меж нами. Хотя, все трое заявили, что тоже уйдут вместе со мной. Алине и Ларисе я пока ничего не сказал. А Инге и нечего знать лишнего.
Репетиция у нас прошла с полной отдачей. Словно ничего и не было. Хотя, Инга не приехала. Но я высказал предположение, что, возможно, дети заболели. Всё ведь бывает. Но предположил худшее. Сердце было не на месте. Может, и ушла к родителям?
Домой я вернулся поздно. Но, на удивление, Инга оказалась дома. Она вопросительно уставилась на меня, но я ей ничего не сказал и, выпив чаю, сразу же лёг спать. Если заговорю, то опять ругаться будем. Лучше промолчать.
И утром я молча ушёл на работу. Честно говоря, не работалось, но день таки провёл. Вечером на репетицию приехала и Инга, но без детей. Сказала, что девочки посидят. И уехала она рано, без меня. Ясно, что наша ссора тут же вылезла наружу. Уже под конец, Алина попыталась поговорить со мной, но я лишь махнул рукой. А Ларису сторожил её парень. Я уже понял, что девушка просто морочила ему голову. Тоже страдалец. Лариса, может, что-то и хотела закрутить со мной, но влезать в чужие отношения мне не хотелось. У меня своих проблем полно. Вот когда разведусь с Ингой, тогда, может быть?
В субботу я уже с утра отправился на репетицию. Хотя, сначала посидел в библиотеке Дома культуры, занялся изучением разной технической литературы. После полудня приехала и Инга — вместе с детьми, сёстрами и, надо же, мамой! Анна Васильевна сначала всё крутилась у детей. Но позже она отозвала меня в сторону:
— Слава, я не понимаю твоего отношения к Инге. Она же сейчас ничего такого не совершила? Но всё равно вы поссорились.
Мне не хотелось резкости с матерью жены, но пришлось:
— Анна Васильевна, во-первых, Вы не вправе указывать мне, так как, хоть и мать Инги, но Ваше, особенно Игоря Оттовича, прошлое поведение в отношении меня и нашей семьи не совсем безупречно. Во-вторых, Инга меня никогда не любила, не любит и вынужденно вышла замуж за меня, если честно, чтобы только переждать время и спокойно родить
