входит его секретарь, чтобы напомнить, что у него через полчаса встреча с инвесторами. Воспользовавшись ситуацией, я быстро выхожу из кабинета.
Весь день на работе я веду себя так, словно ничего не произошло. Сижу, делаю отчёты, ничем не выдавая трудный разговор с Приозерским. А сама мысленно прокручиваю разные варианты развития событий. Раз, за разом думая, как мне правильно поступить.
Первым порывом было собрать необходимые вещи и уехать как можно дальше от Москвы, затеряться, исчезнуть.
Но у Максима Леонидовича большие связи и он обязательно меня найдёт. И ещё неизвестно какие от этого будут последствия. Но даже если его поиски и не увенчаются успехом, и мне удастся скрыться, что тогда будет с тётей. После такой серьёзной операции я не могу забрать её с собой, но и оставить здесь её одну я тоже не могу.
Поэтому я тут же отметаю идею с побегом. Значит, нужно будет бороться за ребёнка, если Приозерский всё же решит его забрать. От одной мысли мне становится не по себе. Неужели он сможет это сделать? Неужели он решится разлучить нас?
Так, всё, нужно успокоиться, и не принимать сейчас поспешных решений.
За всеми этими мыслями не замечаю, как рабочий день подходит к концу. Услышав от Юлии Викторовны, что Приозерский всё ещё на совещании с инвесторами, я поспешно покидаю офис, чтобы не столкнуться с ним лишний раз.
Тем более что через неделю Новый год, а значит, нам предстоят новогодние праздники, возможно за это время босс сменит гнев на милость, и его голову больше не будут посещать дурные мысли.
* * *
Максим
Когда Влада вскрикнула и положила руку на живот, я очень испугался. Испугался, что она вновь перенервничала и что-то может случиться с ребёнком. Только в этот момент я понял, что перегибаю палку. А убедился в этом, когда она заплакала от того, что почувствовала, как шевелится внутри её ребёнок. Она была счастлива от этого. А как она приговаривала и успокаивала своего малыша.
От Виолы я никогда не слышал ни одного ласкового слова в адрес сына. Когда она ходила беременная, то постоянно стонала. Её очень тяготила эта беременность. И поэтому на любые шевеления нашего сына она реагировала истерикой. Она и сама никогда не гладила живот и меня к нему практически не подпускала. И лишь когда Артёмка начинал там сильно возиться, я клал руку на её живот и сыночек успокаивался. В нашей паре я приговаривал такие ласковые слова, успокаивая сына. Тогда я списывал поведение жены на беременные капризы и гормоны, и только сейчас я понимаю, что она не хотела этого ребёнка. Он нужен был ей лишь как достижение цели, чтобы женить меня на себе и всё.
А Влада, она же не просто любит своего, не рождённого малыша, она за него меня разорвать готова. Я это увидел в её глазах, когда она по слогам цедила мне в лицо, что не отдаст мне ребёнка.
Чёрт, какой же я идиот! Ну, поругались мы с ней, ну послала она меня, но я же сам этого хотел и упорно добивался! Разве нет?! Тогда почему меня так задели её слова в тот вечер? Почему я решил отомстить ей за них. А иначе как назвать то, что я только что творил? Месть, глупая месть! Идиот, я снова всё испортил. А что если она сейчас взбрыкнёт и решит сбежать, чтобы защититься от меня? От одной этой мысли мне стало не по себе. Потому что не хочу, чтобы этот ребёнок рос вдали от меня. Сейчас я осознаю это очень отчётливо. Я хочу быть для него папой, пусть мы и не будем вместе с Владой, хорошими родителями нам это быть не помешает.
В порыве эмоций думаю поехать к ней домой, но тут же отбрасываю эту идею, боясь напугать её ещё сильнее. А вместо этого, на следующий же день я отправляюсь в кардиологический центр, чтобы справиться о здоровье её тёти.
— Максим Леонидович, всё хорошо, даже очень. — Радует меня доктор. — Антонина Венедиктовна уже хорошо себя чувствует. Мы разрешаем ей понемногу вставать и ходить по коридору. Владислава Александровна приходит к ней, и они гуляю около десяти минут. Для Антонины Венедиктовны это уже целое достижение. Было бы конечно неплохо отправить женщину в какой-нибудь специализированный санаторий, чтобы она прошла там курсы реабилитации и смогла полностью восстановиться.
— Куда, например? — спрашиваю я, понимая, что это хорошая идея.
И Антонине Венедиктовне будет хорошо, и Владе я, таким образом, покажу, что не собираюсь причинять ей зла. Потому что слова сейчас вряд ли что решат. Да и не залаживаются у нас с Кирсановой в последнее время разговоры. Так что решено, как только тётю Влады будут выписывать, я отвезу её в самый лучший санаторий Подмосковья. Где квалифицированные врачи и свежий воздух помогут ей восстановиться.
— Я скину вам адреса лучших санаториев Подмосковья, если вы не против. — Словно читает мои мысли доктор.
— Да, спасибо, буду ждать. — Отвечаю я.
Но едва я собираюсь выходить, как вдруг вижу Владу, которая заходит в кардиологический центр и тут же направляется к лифту.
— Каждый день сюда приходит. — Комментирует доктор. — Сама работает, беременная, а тётю не бросает. Потому и идёт быстро Антонина Венедиктовна на поправку. Хорошая девушка эта Влада, тут вон дети к родителям почти не ходят, а она тётю не забывает.
— Да, вы правы, Влада очень хорошая девушка! — делаю для себя выводы я.
Глава 32
Максим
Я весь день думал над словами доктора о Владе. А ведь он прав, Влада совсем другая. Она не такая, как моя бывшая, с которой я её самопроизвольно сравниваю. Я почему-то сам того не осознавая, постоянно провожу параллели между ними. А ведь Кирсанова права, она ни в чём не виновата передо мной. Она ничем и никогда не показывала, что хочет использовать меня. Она всегда была со мной честной. Да, давно я не встречал таких людей. Разве что только Олег, да Юлия Викторовна. А ведь им Влада сразу понравилась. А я дурак, слепой дурак.
— Сынок, — услышал я голос мамы, вернувшей меня из моих мыслей, — что с тобой, ты какой-то отречённый. Что-то случилось?
— Да, мам, случилось. — Честно признался я. — Я очень сильно обидел хорошего человека.
— Владу? — догадалась она, вот это
