Рафаэль же, насколько мне представляется, не может похвастаться таковым происхождением.
Рафи, крепко вцепившись в бокал, сделал еще один глоток горячего шоколада. Стало совсем хорошо. Теперь и разговор за столом перестал быть для него непонятной шарадой.
—… Думаю, через недельку можно уже предпринять некоторые шаги для его определения в гимназию, — магистр уже повернулся к хозяйке дома и, казалось, потерял всякий интерес к мальчишке. Похоже, начался серьезный разговор — разговор о деньгах. — Только, сударыня, вы должны понимать, что ваш случай особенный. И моя помощь в зачислении не будет решающей. Вот, если бы у него нашлись хоть какие-то благородные родственники. Пусть и пятая вода на киселе…
Рафаэль не сразу же сообразил, что за этими витиеватыми словами скрывалась очень банальная вещь. Господин Фельми хотел денег, и во всей видимости, очень больших денег. Только откуда ему и тетушке Витяна их взять⁈
— Сколько нужно? — решительно спросила женщина, в очередной раз сумел удивить Рафи. Вопрос был задан так, словно у нее что-то было. — Говори, Генрих, сколько тебе нужно, чтобы Рафаэль был устроен на казенный кошт в гимназию? Не сомневайся, необходимые средства я изыщу. Скопила немного.
— Немножко, — Фельми почему-то ухмыльнулся. Рафи в этот момент показалось, что он что-то такое знал. Уж больно ухмылка у него была заговорщическая. Так всегда ухмыляются, когда о другом человек что-то тайное знают. — Тысяча полновесных имперских рублей, минимум.
У Рафи от услышанной суммы глаза по медному пятаку стали. Это же просто несусветная сумма. Сейчас вон в трактире на шесть копеек так накормят, что брюхо от сытости станет. И мясные шти на первое подадут, и жареную курочку — на второе, и капустные пироги со сбитнем — на третье. Про хлеб и говорить нечего. Его, вообще, можно брать, сколько душе угодно. А за две сотни целковых вот такую же каменную домину в два этажа с подвалом продадут. Он сам от одной кухарки слышал, когда ей кран чинил в хозяйском доме. А тут тысячу рублей…
Заметив изумление на лице у паренька, магистр насмешливо зацокал языком.
— Хорошее образование, молодой человек, дорого стоит. Хотя в твоем случае можно попробовать пойти в примаки в чей-нибудь род. С таким потенциалом могли бы взять даже в княжеский. Могу похлопотать? — магистр перевел взгляд с паренька на женщину. Понимал, что очень многое, если не все, здесь решала именно она. — Вам выйдет несравнимо дешевле…
Рафи даже напрягся в этот момент, ожидая ответа Камовой. А если они согласится⁈ Ему, конечно, страсть, как хотелось учиться магии, но в слуги идти особого желания не было. Догадывался, что это за примаки такие. Больно уж магистра презрительно это слово произнес.
— Ну нет, так нет. Я же хотел, как лучше, сударыня. Тысяча имперских рублей — это очень большая сумма, собрать которую нужно буквально за несколько дней, — так и не дождавшись ответа, проговорил Фельми, разведя руками. — Раз все мы обговорили, позвольте откланяться. Сударыня, вашу ручку. — с поклоном приложился к ладони Камовой. Затем повернулся к Рафи. — А вы, молодой человек, можете обращаться ко мне по любому вопросу. Уверен, вам обязательно понадобиться добрый совет…
Рафии мотнул головой. Вроде бы пока нечего спрашивать. Разве только… о Лане спросить. Вдруг, он что-то знает, слышал.
— И спрошу, господин магистр, — вдруг проговорил Рафи, подходя вплотную к Фельми. Голос у него едва не звенел от волнения, что не могли не заметить остальные. — У большая беда, господин магистра. Мою младшую сестру, Лану, забрали из приюта какие-то люди. Причем сделали это так, что и следов никаких не осталось.
Дрожащим голосом парень рассказал все, что знал о похищении. Естественно, в истории утаил о смерти доктора из приюта.
—… А у меня больше никого нет. Совсем.
Державший в руках головной убор и трость, магистр остановился. Во взгляде у него появилось что-то очень странное: волнение, а может и даже тревога. Он повернулся к Камовой, потом вновь к Рафи.
— Хм, умеешь же ты озадачить, Рафаэль. Чувствуя, весьма непросто будет с тобой, — задумчиво пробормотал господин Фельми. Ему явно не хотелось продолжать разговор. Это едва не физически ощущалось. — Пожалуй, мне нечем тебе помочь.
Он как-то беспомощно улыбнулся, словно прося извинить его. Затем со вздохом надел кепи на голову и схватился за ручку двери.
— Рафаэль… — вдруг мужчина замер у полуоткрытой двери, повернувшись к ним вполоборота. — Если все именно так, как ты говоришь, то постарайся забыть о сестре. Поверь мне, ее уже не вернуть. Это не старые сладострасцы, и не уличная гопота, молодой человек. Так поступают очень серьезные люди, о которых лучше даже не говорить. Она будущий фамильяр, Рафаэль. И это уже не изменить…
С этими словами, он скрылся за дверью.
А парень, да и мадам Камова, еще некоторое время стояли и молчали, непонимающе смотря на дверь.
— Мне что-то плохо… Душно, — прошептал Рафи, чувствуя, как на него накатывает жуткое отчаяние. — Я пойду… Пройдусь немного.
Рванув тесный ворот рубахи, душивший его, он вышел на улицу. И опустив голову, парень пошел вперед.
Глава 15
У крыльца дома купца Блиновского беседовала весьма странная пара, между которыми вряд ли было что-то общее. Она — усталая женщина в довольно далеком от юности возрасте с некрасивым одутловатым лицом и расплывшейся от тяжелой работы фигурой; он — высокий темноволосый господин средних лет в дорогом костюме и модном черном плаще.
-…Сказываю же, господин, кухарю туточки у хозяина. А с энтой новомодной газовой плитой знаете, как тяжело, — вздыхала она, теребя вымазанный в рыбьей чешуе передник. Собственно, от рыбы и дух шел такой, что стоявший рядом господин с трудом сдерживался, чтобы не прикрыть лицо платков. — Как поломается, что прикажете делать? Мастера звать очень дорого. Он коли придет, то сразу цалковый вынь да положь на стол. А хде яго взять-то? Хозяин, прости Господи, удавится за каждую копейку. Вот я энтого мальчонку и зову чинить. Он же каждую детальку, как родную…
Важный господин, в котором можно было узнать доверенное лицо князя Голицына, нетерпеливо взмахнул рукой, словно отгонял от себя какое-то насекомое.
— Я уже понял, что он разбирается в механизмах. Не нужно больше об этом рассказывать, — хоть голос его и звучал ровно, но раздражении в нем уже чувствовало. Эта кухарка жутко тряслась, что кто-то чужой узнает, что для починки газовой плиты она приглашала какого-то юнца. Поэтому и вываливала на него целые кучи нужных и ненужных сведений, в которых с легкостью можно было утонуть. — Скажите, где он сейчас?
Фамильяр напрягся, ожидая ответа. Может случиться так, что сейчас он наконец узнает, где находится его цель, и сможет выполнить приказ своего господина.
—… Так, господин, хто же знает яго⁈ — искренне удивилась кухарка, даже открыв щербатый рот при этом. — Тута должон где-то шнырять. Он ведь по всей нашей улице починяет. Почитай, в каждом доме что-то делал…
Мужчина, тяжело засопев, нахмурился. Этот юнец оказывался слишком прытким и никак не давался в руки, что вызвало совершенно искреннее удивление. Можно было бы еще понять, если бы Рафаэль был опытным беглецом или человеком с огромными связями, которые бы помогали ему так долго оставаться «невидимкой». Но ведь цель была самым обычным мальчишкой, за спиной которого никто не стоял. Как же тогда ему удается все время ускользать?
—… Никитским кран в ванной комнате менял. Тама в третьем доме с вязом у крыльца живет господин стряпчий. У няго энтот мальчишка что-то с електричеством делал.
Тыкала пальцем женщина в соседние дома, перечисляя их хозяев и выполненные Рафаэлем работы. Последних оказалось на удивление много. Вообще, складывалось впечатление, Рафаэль разбирался в устройстве буквально всех бытовых приборов и мог выполнить почти любые связанные с ними работы — от банальной замены лампочки и до невероятно сложного кухонного комбайна. А таких странностей набиралось столь много, что их уже никак нельзя было не замечать.
—… Может у Суровцевых поспрашать. Васильевна, их домоправительница, яго завсегда привечала. Сама видела, как яму монпасье цельную коробку давала, — продолжала рассказывать кухарка, совсем не замечая темнеющее лицо мужчины. — Точно к ней идти надо.
— Все, довольно, — перебил
