Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
– Она отличный писатель, – заметила Верди.
– Всегда была, – подтвердил Ник, чувствуя необъяснимый всплеск гордости.
Едва он дошел до середины статьи, Верди выхватила журнал у него из рук.
– Эй, мне что, нельзя дочитать? – возмутился он.
Она тяжело вздохнула.
– Ну, только можешь как-нибудь, типа, побыстрей? Хочу показать остальным.
– Хорошо, хорошо, – согласился он. – Прочитаю статью позже. Но пока ты не унесла журнал, могу я хоть свой гороскоп посмотреть?
– Твой гороскоп?
– Мой гороскоп.
– Ты хочешь прочитать свой гороскоп? – уточнила Верди, прижимая журнал к груди.
– Именно.
Верди зачавкала жвачкой, обдумывая ситуацию.
– Если сможешь угадать мой знак с первой попытки, тогда да, – выдала она.
Ник задумался, но ненадолго. Она была изменчивой, разносторонней, энергичной – ей ничего не стоило прибежать на репетицию после занятий хип-хопом, а после репетиции рвануть на тренировку в бассейн. А после того как дала интервью «Звезде», с энтузиазмом рассказывала всей труппе, что журналистка – старинная подруга Ника. Он вспомнил, с каким многозначительным видом она произносила слово «подруга» и как его это раздражало и радовало одновременно.
– Близнецы, – сказал он, почти не сомневаясь, что прав. – Вестник.
– Вау, – восхитилась она.
Ник с легким самодовольством протянул руку за журналом.
– Я сама тебе прочитаю, – решила Верди, плюхнувшись на сцену рядом с ним. – Какой знак?
– А что, угадать не можешь? – поддразнил Ник. – Я твой угадал.
Верди задумалась. Снова послышалось чавканье.
– Часть меня хочет сказать – Овен. Но для Овна ты слишком странный. Без обид. А другая часть твердит, что ты Рыбы. Но для них ты недостаточно странный. Поэтому я склоняюсь к мысли, что ты… Водолей?
Ник неверяще моргнул.
– Я права, да?
Ник уточнил:
– Слишком странный для Овна и недостаточно – для Рыб, так ты и вычислила?
– Ага, и еще, знаешь, ты слегка тормоз в плане чувств.
Это тоже помогло.
– Прости?
– Ну, знаешь, – продолжила Верди, – ты вроде как невнимательный временами.
– Невнимательный? – переспросил Ник. – Как это невнимательный? Когда?
– Например, с Лаурой.
– А что с Лаурой? – спросил Ник.
Верди изобразила на лице «вот видишь, о чем я».
– Она тебе никого не напоминает?
– Что ты пытаешься сказать?
– О боже, ты безнадежен, – вздохнула Верди.
Ник разозлился. Но затем вспомнил, что Верди – всего лишь ребенок. Что она может знать?
– Я думал, ты собиралась прочесть мне мой гороскоп, – сказал он, отмахнувшись от раздражения.
– О, точно. Собиралась.
Верди сходу выдумала персонажа – мечтательного, увлеченного звездочета с намеком на шепелявость – и начала читать.
Ник внимательно слушал и чувствовал, как при упоминании «перепутья чувств» по рукам бегут мурашки. Лео советовал ему опасаться притворной любви и убедиться, что он хорошо отличает хорошие грибы от поганок.
– Ну, – спросила Верди, уронив закрывшийся журнал на колени и глядя на Ника сверкающими глазами, – насколько хорошо ты разбираешься в грибах?
Рак
В конце июня, когда высокое северное солнце перевалило за Тропик Рака, в южном полушарии наступил самый короткий день. Вино тихо грелось на плите, источая аромат корицы и аниса, муската и гвоздики; фейерверки лежали наготове, свечи были зажжены, ведь люди, в согласии с ритмами природы, искали тепла, чтобы согреться в самую длинную ночь года.
Солнце давно скрылось за крышами Эвелин Тауэрс, и Жюстин в тапочках и домашнем кардигане складывала белье из кучи, которую вывалила на обеденный стол. Откуда-то из кургана смятых простыней раздался звонок ее телефона. Он успел позвонить несколько раз, прежде чем она нашла его среди носков, трусов, пижам и лифчиков, и ей едва удалось ответить вовремя.
– Алло?
– Обернись, – сказали в трубке. Мужским голосом.
Жюстин нахмурилась.
– Остин? Это ты?
Такие шуточки были вполне в духе ее братца.
– Просто доверься мне, – произнес голос. И это не был голос брата. Теперь Жюстин была в этом абсолютно уверена.
– И обернись.
Жюстин не хотелось подчиняться голосу; тем не менее она это сделала.
И обернулась. Но увидела лишь свою гостиную – кремовый диван, свернутый коврик, подушки, расставленные как попало, стопки книг на кофейном столике и выключенный телевизор.
– Отлично. Очень хорошо. Теперь иди к балкону.
– Серьезно? – переспросила Жюстин. – Кто вы такой?
– Не могла бы ты просто подойти к балкону?
Мозг: Жюстин, ты когда-нибудь смотрела фильмы ужасов?
Жюстин: Да, я знаю. Но как ты думаешь, кто это? Неужели тебе совсем не любопытно?
Мозг: Знаешь, там всегда есть глупая барышня в прозрачном халатике, которая неизбежно тащится к шевелящимся шторам. Так вот, сейчас это ты.
Жюстин: Не мог бы ты заткнуться?
Мозг: Всего лишь пытаюсь предостеречь тебя, подруга…
– Извините, кто это?
– Посмотри.
За стеклами ее французского окна, за бетонными перилами ее балкона, с той стороны узкой щели между домами, на крохотном балкончике квартиры напротив стоял Ник Джордан.
Жюстин распахнула двери на балкон и шагнула в холод самой длинной в году ночи, а когда она рассмеялась, ее смех легко преодолел щель между двумя домами.
Не задумываясь, она выпалила:
– Кто это проникает в темноте в мои мечты заветные?
Ник, тут же сориентировавшись, ответил:
– Не смею назвать себя по имени. Оно благодаря тебе мне ненавистно. Когда б оно попалось мне в письме, я б разорвал бумагу с ним на клочья.
На нем были мешковатые спортивные штаны, растянутый джемпер и угги из овчины, и Жюстин легко могла представить его на диване в зимнее воскресенье. И себя, устроившуюся у него под боком, на диване в зимнее воскресенье.
– Десятка слов не сказано у нас, а как уже знаком мне этот голос! Ты не Ромео? Не Монтекки ты?
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
