Она была готова жарко возразить. Этого не может быть. Она видела его с Троллем, помнит, с какой нежностью он успокаивал ее, когда она расплакалась после разговора с сестрой. Его нельзя назвать бессердечным. И нельзя сказать, что он не знает, что такое любовь. А уж с собственной дочерью…
Но что-то остановило ее. В его позе сквозило бессильное отчаяние, которое охватывает невооруженного человека при встрече со старым врагом. Он напряженно смотрел перед собой, словно пытаясь отыскать потерянное.
— Мой брак был неудачей с самого начала, — сказал он с тяжелым вздохом. — Мы с Изабелл и пяти минут не могли провести вместе, чтобы не начать ругаться, поэтому я практически не бывал дома. Жена плевать на меня хотела, но из самолюбия не могла примириться с таким отношением к себе. Отплачивала она тем, что пыталась полностью выкинуть меня из жизни дочери. — Энтони взглянул на собеседницу. — Я не стараюсь выгородить себя. Боюсь, я не боролся за дочь достаточно настойчиво. К тому времени я уже устал сражаться. И постепенно, я думаю, мы привыкли жить отдельно.
Линда сунула руки в карманы, вдруг почувствовав проникающий холод. Ничего удивительного, что он избегал разговоров о дочери. Должно быть, у него была невыносимая жизнь.
— Во всяком случае, Изабелл с удовольствием говорила, что Джейн обижалась, даже ненавидела меня за то, что меня никогда не было дома. И я уверен, что это правда. Жена наверняка приложила максимум усилий, чтобы так оно и было.
— О нет! — возразила Линда, забыв о собственном решении выслушать молча. — Джейн не могла ненавидеть вас. — Ей невыносимо было слышать глухое отчаяние в голосе Энтони. — Возможно, миссис Брук нарочно так говорила, чтобы сделать вам больно. Поверьте, практически невозможно заставить маленькую девочку ненавидеть отца.
Глубоко в карманах ее руки сжались в кулаки. Она начинала презирать эту безликую элегантную миссис Брук, которая посмела настраивать ребенка против отца.
— Вы недооцениваете Изабелл, — бесцветным голосом сказал Энтони, — Она была мастером по отчуждению и разжиганию вражды. И потом, не забывайте, я сам немало помогал ей в этом. Я никогда не ходил с ней ни за покупками, ни в театр, ни в гости. Я всегда был где-то еще.
— Но вы же приводили Джейн в офис, — сказала Линда. — Все говорили об этом.
Он улыбнулся, но улыбка получилась холодной и безжизненной, как обледенелые ветви вокруг.
— Да. Но это была довольно глупая затея. Я хотел, чтобы она побывала в новом месте, чтобы мир не ограничивался для нее тенистыми аллеями парка и косметическими салонами. Изабелл из кожи лезла, чтобы вырастить из дочери свою копию. — Между бровями Брука пролегла глубокая борозда, челюсти сжались. — Девочка была очень похожа на мать. Обещала стать красавицей.
Он потер пальцами лоб, отгоняя образ жены.
— Я думаю, дело в том, что офис — единственное место, где я мог бы побыть с Джейн без Изабелл. Жена совершенно не интересовалась моими делами. Так что я привел дочь из эгоистических соображений. Но совещание директоров едва ли можно назвать развлечением для шестилетнего ребенка.
— Вы не правы, — сказала Линда, подходя к нему, словно уменьшение расстояния между ними могло сблизить их и духовно. — Она и ваша дочь тоже, с вашими генами. Возможно, через какое-то время она заинтересовалась бы бизнесом. И в будущем стала бы вашим помощником.
После этих слов Энтони долго смотрел на девушку, но она не могла разгадать выражения его лица.
— Хорошая мысль, — наконец проговорил он и коротко коснулся ее щеки. — Почему-то меня не удивляет, что я слышу это от вас. Вы хороший человек, мисс Грейс!
Она вспыхнула и вмиг почувствовала, как по занемевшим щекам прокатилась горячая волна.
— Не отталкивайте меня, — попросила она. — Я это сказала не из вежливости. Я действительно так думаю.
Уголки его губ дрогнули.
— Вы считаете, что я отталкиваю вас?
— Да, — ответила Лин, расстроенная, хотя и не смогла бы четко сформулировать почему. Или его фраза «хорошая мысль» прозвучала несколько свысока, как если бы он сказал, что мир во всем мире — это хорошо.
Но на самом деле не это беспокоило ее. Себе самой она могла признаться, что более всего ее задело, что он сказал, какая она хорошая. Хорошая — какое неинтересное, обычное, скучное слово…
Они смотрели друг другу в глаза.
— Но ведь вы же отталкиваете меня, Энтони.
Брук улыбнулся.
— Пытаюсь, — сказал он, медленно качая головой. — Бог видит, как я стараюсь.
Едва ли такого ответа она ожидала, но внезапно на сердце посветлело и заиграло, как радуга, что вспыхнула на ледяных стенах аббатства. Она порывисто отвернулась, чтобы не показать нахлынувших на нее чувств.
— Вы не собираетесь пригласить меня внутрь? — Лин тронула твердую блестящую стену из ветвей. — Я не вижу входа. Или он зарос с годами?
— О, чтобы проникнуть внутрь, надо знать секрет, — таинственно сказал Тони. Он сделал несколько шагов влево и вдруг исчез, словно по волшебству прошел сквозь стену льда.
Озадаченная. Линда последовала за ним и все поняла. С одного края деревья не стояли ровно в ряд. Издалека казалось, что стволы плотно смыкаются, вблизи же был виден просвет, вполне достаточный для человека.
— Идете?
Среди ветвей она увидела голову Брука, его рука призывно тянулась к ней.
— Конечно, — ответила Лин.
— Не боитесь? Помните, это заколдованное место.
Она взяла его руку.
— Я никогда не боялась привидений.
Но все же девушка закрыла глаза, когда он протаскивал ее через узкий проход. Волосами она задела тоненькие сосульки, и они со звоном посыпались на землю.
Медленно Линда открыла глаза, и от красоты этого ледяного царства у нее перехватило дыхание. Со всех сторон лились лучи восходящего солнца, окрашивая все внутри в нежно-розовый цвет. Над головами на небе пролегли длинные волнистые розовые полосы. У нее появилось ощущение, будто она ступила в мечту. Мечту Брука.
— Самое красивое место, какое я когда-либо видела, — сказала девушка, оглядываясь и впитывая необыкновенную сверкающую ледяную красоту. — И самое тихое. — Лин взглянула на Энтони. — Не думаю, что здесь водятся привидения.
Все было залито розовыми лучами восходящего солнца, включая Тони, который молча смотрел на нее. Линда подумала, падают ли на нее тоже эти розовые лучи.
— Может, вы и правы, — медленно проговорил Брук. — Вы изгнали их, по крайней мере, на сегодня.
— Почему только на сегодня? — Почти не дыша, девушка подошла к нему так близко, что их куртки соприкоснулись. — Возможно, они больше никогда не появятся.
Его глаза потемнели. С приглушенным стоном Энтони обнял Лин.
— Достаточно, что их нет сегодня, — резко сказал он, нежно лаская волосы, плечи, спину девушки. И сегодня происходит больше, чем он осмеливался желать.
