но похвала была приятна. Ребята решили начать охоту сегодня же, надеясь на то, что, может быть, утятница не испугается барьера, под которым ей надо было пройти.
Саша взял донки, Петя — спиннинг, а Леня мешал им и вертелся в лодке, пока Саша не догадался поручить ему удочку с серебряным колокольчиком. После этого Леня замер и только постоянно дергал леску, проверяя наживку, но от этого вреда никакого не было. Петя орудовал спиннингом, и Саша с удовольствием, наблюдал, как ловко это у него получалось. Блесна летела метров на пятьдесят и ложилась на воду без удара и брызг.
Когда блесна приближалась к воде, Петя чуть-чуть приподнимал конец удилища, и она тихо ныряла в воду. Затем Петя отсчитывал секунды. Блесна погружается в воду полметра в секунду. Глубины были известны, и Петя начинал подмотку секунд через восемнадцать-девятнадцать, почти посадив блесну на дно. Правда, сколько он ни бросал блесну, улова пока не было.
В это время на Лёниной донке зазвонил колокольчик. Тут-то и начался переполох! Леня закричал, задергал леску, будто не он поймал рыбу, а рыба его. Так как Петя был ближе к горе-рыболову, он поспешно начал сматывать свой спиннинг, чтобы помочь Лене вытянуть донную удочку. И вдруг у него тоже засеклась рыба.
Леня сразу забыл о своей добыче. На спиннинге трещала катушка. Леса убегала вдоль залива. Удалявшаяся точка соприкосновения лесы с водой была похожа на след бегущего плавунца. Щука плыла с большой быстротой. Петя боялся сильно тормозить катушку, и леса все сматывалась и сматывалась. Саша закричал:
— Выводи ее, я помогу Лене! Держи утятницу!
На берегу показалась Нина с барабаном. Заметив суету в лодке, она забыла о гусях и криком вызвала на берег Светлану. Петина леса моталась из стороны в сторону. Он то отпускал ее, то снова начинал подматывать, надеясь утомить рыбу. А Леня визжал от восторга и так прыгал, что Саша испугался, как бы он не перевернул лодку.
Кое-как, на коленках, чтобы не мешать Пете, спиннинг которого метался над лодкой во все стороны, Саша пробрался к Лене и подхватил подсачком крупного леща. Лещ упал в лодку и бился там, грозя проломить тонкие доски плоскодонки. Но теперь Саша не стал падать на него, помня свой опыт на Вертушинке. Он только прижал его голову, а Леня то наступал голой ногой на хвост, то отскакивал, как только лещ начинал биться сильнее.
Тут Петина щука выпрыгнула из воды, тряся головой. Ее увидели с берега и закричали:
— Утятница!
Ух, что началось на берегу! Словно скороходы обежали село — так много оказалось здесь народу. А ведь еще ничего не было известно! Скоро щука ослабела, и Петя подвел ее к самому борту. Она едва вместилась в сачок. Петя, опасаясь ее зубов, прижал ей голову веслом и сел на него. А Саша греб другим веслом к берегу.
Леня выскочил первый, таща своего леща, но на него никто не обращал внимания — все хотели посмотреть щуку. Светлана порывалась унести ее на птичий двор. Нина, бросив барабан, побежала куда-то за ножом. А щука все разевала свою страшную пасть и била хвостом. Петя разрешил спор просто: он достал свой рыболовный топорик и отрубил щуке голову, а потом распорол живот.
Увы, это была простая травянка — «голубое перо». Саша еще раньше подумал об этом: она взяла блесну на верхней воде, когда Петя начал скорую подмотку. Утятница же, наверно, из донных щук, сродни самому водяному. Но оттого, что он догадался раньше всех, Саше легче не было.
Становиться снова в засаду не было смысла. Слишком много получилось шума из ничего. И ребята л ача ли собирать снасти. Нина ударила в барабан, и все пошло обычным порядком. Гуси, гогоча, поплыли к берегу. Утки закрякали с таким жаром, будто хотели оповестить весь мир о своем хорошем настроении. И вдруг Светлана закричала.
На самом краю бывшего русла, возле засады, ныряла утка. Она крякнула и исчезла. Саша оттолкнул лодку от берега и бросился наперерез утятнице. Он увидел белое пятно в воде и ударил веслом. Утка всплыла, а хищница, испуганная ударом, выплеснулась из воды далеко от лодки, в конце залива, чтобы посмотреть, кто лишил ее добычи. И все увидели утятницу.
Это была донная щука темной окраски, с красноватыми плавниками в метр длиной. Она сильно ударила по воде хвостом и скрылась.
Саша подобрал утку. У нее был распорот живот. Она еще слабо шевелила головой, черные глазки ее смотрели так жалобно, что охотник чуть не заплакал.
А вот Светлана, когда он доставил утку на берег, заплакала. И Леня, этот герой, заводила, озорник, вдруг всхлипнул и сказал прерывающимся голосом:
— Если вы не поймаете ее, так я поймаю! Вот что! — и побежал по берегу залива туда, куда никто не ходил, в запретную зону, наверно для того, чтобы скрыть свои слезы.
Вернувшись в свою комнату, Саша и Петя начали обсуждать неудачную охоту. Утятница не берет блесну. Все время, пока Петя бросал спиннинг, она стояла на дне и, наверно, смеялась над ними, равнодушно поводя глазами за блесной. Она не ест рыбу. Что ей блеск металла — пусть он трижды ярче, чем блеск рыбьей чешуи! И ее не пугает шум- не напугало даже то, что тут же подсеклись лещ и травянка. Она ждала времени для своей охоты.
— Не поймать нам ее! — сказал Саша. — Зря мы надавали столько обещаний…
Глава 17
Мал золотник, да дорог
Весь вечер Леня не подходил к брату, сердясь на него за то, что он не сумел помочь Светлане. Мертвая уточка не выходила у него из головы.
На рассвете, не дожидаясь пробуждения Саши, он ушел в сад очищать светоловушку.
Выключив лампу, он встряхнул мешок, в котором еще продолжали жужжать насекомые, и пошел привычной тропинкой к рыбьим прудам. Шел и думал о том, что брат и его приятель, которые, казалось, всё умели, опозорились перед всем колхозом на таком простом деле.
Потом он начал понемногу извинять брата: «Конечно, дело-то не такое уж простое, если ни один рыбак до сих пор не изловил эту утятницу. Но все-таки Саша должен был что-то придумать!» Вера во всемогущество брата опять начала брать верх над его сомнениями. Может быть, он еще и придумает. Но когда? И чем бы Леня мог помочь брату?
Медленно бредя по запретной зоне, он встряхивал мешок, когда какой-нибудь беспокойный жук умудрялся просунуть лапу сквозь
