Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
шло через внебюджетный фонд, то Наркомат, ЦАГИ и прочие организации мы не информировали: что и как делается, для того, чтобы сохранить в тайне основное предназначение машины. В результате противник до последнего не знал, что машина вооружена противокорабельными ракетами.
– Понятно, повод не появляться у вас был. Пишут, что вы не уделяете внимания распространению своего опыта и не ведете научную работу.
– Если не считать трех ВТУЗов при наших заводах, то да, не веду и не распространяю. Из-за очень специфической специализации, товарищ Сталин. Как вы видите, эти «изделия» могут менять стратегический баланс в мире. Тот, кто умеет их делать и конструировать – инженерная «элита», и требуется очень серьезно подходить к этому вопросу, ведь «кадры решают все». Ваши слова.
– Мои… Вот, что! Вы когда последний раз были в отпуске?
– В сороковом году.
– Давненько! Считайте себя в отпуске до 10 апреля, еще две недели. 10-го состоится совещание, на котором будем заново создавать комитет номер «два». Принципиально он у нас существует, но результатов его работы мы пока не видим. Постоянно идет какая-то грызня, делят портфели, пилят предприятия, хватаются за все, а результаты имеются только у вас. Создавали его под носитель урановой бомбы. Денег было выделено много, а машину построили вы с Поликарповым, за существенно меньшие деньги. Требуется разогнать этот «курятник» и поручить дело тем, кто реально с ним справится. Так что, генерал, не волнуйтесь, отдыхайте. Я, где-то, даже вам завидую, Вы – первый из руководящих работников отправляетесь на отдых после войны. Честно говоря, заслужили! И вы, и товарищ Поликарпов. Ну, а такого успеха – никто не ожидал! Абсолютно!
Глава 17. Двенадцать дней отпуска на будущей улице имени «себя»
От Сталина, а вышел он оттуда в начале четвертого, Петр поехал на Беговую, в бюро Поликарпова, поделиться информацией о том, что их похвалили и разрешили немного отдохнуть. Николай Николаевич достаточно откровенно сказал, что не ожидал еще раз увидеть Петра в добром здравии, так как его тоже допрашивали по поводу «этой личности». То есть, Абакумов подошел к заданию абсолютно серьезно, и рыл во всех направлениях, а Нарком сдал дела и превратился в заместителя Сталина. Теперь он работал непосредственно в Кремле, неподалеку от кабинета «Самого». Ситуация усугублялась тем, что сам Сталин не верил в случайность произошедшего, и настрополил всех искать корень этих причин, то есть, меня! А попробуй меня найди! Я – лицо неодушевленное, считай, покойник, да еще из будущего! Петр за прошедшее время, все-таки, скоро шесть лет пройдет, когда я появился в этом времени, уже привык к тому, что его внутренний голос иногда с ним спорит, а иногда дельные мысли подает, но я, слишком хорошо зная его характер, не решился предоставить ему полную информацию. Времена сейчас наступают темные, слишком многие захотят стать героями войны, без которых ничего бы не состоялось. Одних звезд Героев, врученных в сорок пятом: 4586, из этого количества следует исключить 1106 человек, награжденных посмертно, вечная им память. Хотя грех, конечно, всех награжденных в том году уравнивать с той небольшой кучкой генералов, которые получили это звание в результате организованной кампании. Но статистика – наука подлая, и говорит следующее: самым «золотоносным» оказался именно 1945 год. Особенно в сравнении с 1942-м: 393 награжденных, из них 145 – посмертно. Почти 40 процентов награжденных – отдали свои жизни до награждения.
Наград у Петра хватает, так что дело совсем не в этом. Сталин точно подметил основную проблему: не всем нравятся его успехи, и слишком многим он перебежал дорогу, закрыв доступ к новейшим разработкам. А тут еще и Сталин засомневался, что Петра кто-то, помимо него, использует в своих целях. К тому же, и в Англии, и в США, было несколько «скользких» встреч, где Петру предлагали не возвращаться в СССР. Это, кстати, было достаточно большой послевоенной проблемой. Как только начали сокращать представительства в Канаде, США и Великобритании, так появились «отказники-невозвращенцы». Тот же незабвенный Гузенко сдал коды и агентуру из-за того, что срок его командировки заканчивался, а возвращаться в условия послевоенного Советского Союза не захотелось. Плюс активно заработали различного рода «землячества», «товарищества» и «союзы», получавшие деньги за подобных людей «с головы». В условиях того, что большинство городов европейской части страны лежали в руинах, возвращаться в бараки и коммуналки мало кому хотелось. В наше время «колбасных эмигрантов» тоже было много, и страна понесла огромные потери, как интеллектуальные, так и демографические, не говоря о практически полностью разрушенной экономике.
Так или иначе требовалось найти свое место в новых реалиях послевоенной страны, и Петру совершенно не хотелось из-за каких-то дрязг потерять свои позиции в оборонном комплексе. Хотя, я, лично, был на сто процентов уверен, что после «смены руководства» его от кормила уберут. На смену победителям придут неудачники. Ракетный комитет № 2 давал призрачный шанс остаться на коне, из-за своей востребованности.
С этими мыслями он собрался в дорогу, и вылетел во Фрунзе на Ли-2, который гнали на завод по рекламации. Перелет был сложный, с многочисленными посадками и техническими неисправностями, но до Чимкента он добрался на нем, дальше поездом до станции Фрунзе-1. От вокзала шел проспект Дзержинского, бывший Бульварный проспект. Тенистые тротуары просто располагали к тому, чтобы немного размять ноги. Между проезжей частью и тротуаром – обязательный арык с кристально чистой водой. Пройдя четыре квартала, Петр повернул налево. Вдоль дороги слева тянулись одноэтажные дома, свежевыбеленные, с камышовыми крышами. Улица называлась Тоголока Молдо, но в нескольких местах попалось старое ее название: Купеческая. Машин здесь практически не было, кроме армейских белых закрытых автобусов с красным крестом. На этой же улице располагался военный госпиталь. Справа дома были все огорожены дувалом из такого-же самана, но выглядели более «респектабельно», по сравнению с левой стороной. Они стояли на фундаментах из камня. Среди них попадались и двухэтажные. Дома относительно «большие», по сравнению с глинобитными, стоявшими напротив. После того, как самые большие дома остались в глубине кварталов, справа через дорогу возник глинобитный дувал, с капитальными воротами. За калиткой находилась старинная будка часового, роль которого исполнял молодой человек с погонами курсанта. Одинокая «птичка» указывала на то, что их владелец – военнослужащий школы летчиков, один из «не успевших на войну». Короткий палаш в старых потертых ножнах, и невыносимая грусть в глазах. Шинельку он свою повесил внутри, и малость разоблачился на солнышке, расстегнув ворот гимнастерки, и подставив грудь в майке под яркое мартовское солнце, можно сказать, апрельское. «Нарвавшись»
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
