возился с пулемётом на точке, также приглядываясь к дымку из давно прореженного, почти голого леса, где и иголок скоро не останется, не то что зверья.
Зато мин в достатке и растяжек.
— Так мы с Грабовщиком оба хохлы, — усмехнулся младший лейтенант со сползшей балаклавой на шее. — Но хохол хохлу рознь. Есть рагуль-западенец, что хатаскрайник и панофил, русофоб с вечными мыслями об анархии и Бандере в основной своей массе. А есть малорос-промышленник. Трудяга и умелец, что на два урожая никогда в году не надеялся, и предпочитал православную фигу ползущему из Польши католичеству показывать. Вот и показываем, но уже все вместе, прикрыв братьев с Донбасса.
— Так же, как и белорусы севернее и восточнее показывали, — со знанием дела добавил Краб, подходя на огонёк перекурить.
— На окраине всех Днепр естественной преградой разделил, — добавил Стасян. — Зачем только снова смешали левобережную и правобережную «ридну нэньку»?
Могила приобнял брата, как понимающего и продолжил:
— Фамилия наша Сидоренко. Всё, что на «о» заканчивается, считай — мы, как и во многом — они, но уже с деформацией сознания. Но ещё полторы сотни лет назад, когда та обработка не началась толком, наши общие предки двинули с земель Южной и Восточной Украины на освоение Сибири и Дальнего Востока. Сеча запорожская подзаебала уже всех с шароварами махровыми турецкими, как и засушливые тогда поля Херсона без каналов и тем более, Крымские просторы, где одно виноградарство и держалось на камнях и сухостое. А у Днепра всё плодородное поле давно поделили. С гулькин нос той земли оставалось. На шесть соток тогда семье из десятка человек прожить было нельзя, а случалось обрабатывать и меньше. И уже свободные крестьяне покумекали с хлопцами и решили, что пора тикать. И двинули туда, где земли побольше. Одни кораблями через Владивосток с дотациями от государства, другие на поездах, телегах и перекладных с червонцами для поселенцев грядущих.
— Традиция раздавать землю гектарами не вчера родилась, — добавил Стасян. — Земли той за Уралом до ебена матери было. И селились там Ивановы, Иваненко и Иванчюки, Сидоры, Сидоренко и Сидорчюки, Петровы, Петренко и Петренчюки. И никаких проблем с окончанием фамилий не было, пока зелёные о себе не напомнили, автономию потребовав на новой окраине, а потом и Бандеры затесались, «духом особого избранного народа пропитавшись». Но их к херам обратно повыселяли на западные просторы Украины. Не случилось ни украинской ДВР, ни сибирской махновщины. Сибиряки с дальневосточниками люди мудрые. Людей мало, земли много, но зима всех воедино связывает. Либо делом занимайся, охоться и рыбачь как местные в придачу к землепашеству, либо волки в лесу выебут. Горилку пить некогда и у корыта валяться. Так как… помним про волков.
Мужики засмеялись. Сложно сказать наверняка, где командир шутит, где серьёзен, если дело не касается военно-полевой обстановки. Но что дух моральный поддерживает — это точно.
А начитанный Могила продолжил исторический экскурс:
— Традицию переселения даже в двадцатом веке продолжили, географию расширили и в Еврейскую Автономную область. И уже Шендеровичи, Маны, Рабиновичи и Сидоровичи двинули в «тридцатые» новую землю обетованную осваивать, охотно Ивановых и Иваненко разбавляя. Но цифры оказались не столь велики. Так что «истинной еврейской автономией» через два десятка лет другая страна стала, отжав себе земель у арабов. Мол, ходили, знаем, жили. В чём вопрос? Очумели арабы, но подвинулись. А как в себя пришли, уже семьдесят лет понять не могут, что произошло. Мы вот тоже долго не могли понять, что происходит. А по нам на генном уровне уебали. Идеологически обработанные «братья» на хую вертят всё наше равенство и братство. Потому что не нужны им равные. Западенцам гораздо привычнее господа, паны и папу с радужным флагом в обнимку готовы принять как родного. Потому — ломка духовных ценностей, ломка нравственных ценностей, ломка психологическая и социальная. При тотальной деградации и обрезании исторических корней. Дерево без коней сохнет. Стоять долго не будет. Но пока упадёт, ещё намаемся.
Свободный разговор пришлось свернуть. Так как из леса танк показался. Стасян закинул гранатомёт на плечо. Гусь с пулемётом на точке всмотрелся в прицел. Рядом ребята с ПТУРом подстраховали. Подвоза боеприпасов по застывшей дороге хватает. Недостатка в боекомплекте нет. Но и в одном месте их давно не хранят. Растекаются по позициям и маскируются по небольшим, укрытым складам.
— Не стрелять! — крикнул Петро, вглядываясь в бинокль.
Ребята повернулись, не понимая почему бы не начать день с очередного дымящегося танка, что решил двинуть на позицию прямым ходом.
— Что там? — спросил Стасян, но скорее у снайпера.
Один вгляделся в прицел. И заявил:
— Танк-то пиксельный, но с накинутой сеткой под арктическую раскраску. Т-72АМТ. Идёт на полном ходу. Но пушка не в нашу сторону смотрит, а в обратку. А за ним
бронеавтомобиль «Козак-2» несётся, поливая из автомата на башне.
— Что там у них происходит? — хмыкнул Гус. — Решили за Урал по укурке снова прорваться? Или на этот раз по малой — всего лишь до Красной площади под героиновым угаром вместе с Зелей?
Хохотнули. Но тут танк поймал в прицел настигающий его бронеавтомобиль. Водитель, словно чуял, дал резко лево руля. Осколочно-фугасный снаряд улетел за сотню метров позади. Но сам бронеавтомобиль двинул в лесосеку на скорости. И лавируя между относительно больших деревьев, угодил на мину. Подрыв переднего колеса остановил разбег. Его бросили и вояки принялись бежать. Снайпер тут же поймал затылок водителя и пары солдат с разницей в пару секунд.
— Минус три, — отчитался за него Глаз.
Танк, так и не поворачивая пушку в сторону окопа, продолжил ход. И сбавил его лишь за метров семьдесят. Полностью остановился лишь за тридцать метров у передней линии обороны. Всё это время его провожал расчёт ПТУРа и гранатомётчик, а ребята рассредоточились по окопу, готовые жарко встретить.
Люк открылся и первым показался стрелок из разведчиков.
— Промазал, блядь, — заявил старший сержант с досадой. — Но ничего, Бог шельму метит.
Ребят обрадовало, что танк затрофеен. Каждая захваченная единица техники на ходу после перекраски пойдёт в бой. Если в дырах и латках — могут залатать. Или отправить на Кубинку на выставку трофеев рядом с сирийской экспедицией захваченной западной техники. В худшем случае — на металлолом. Но здесь не тот случай. Если своим ходом приехал, премия и передача в нужные руки.
— Танкистам много танков не бывает, — одобрил
