жанр! Глупо! Теперь все мои мысли будут направлены на то, как бы не уронить мяч или не запустит им Насте в нос, так как жонглировать будет как она, так и я, и все это нужно сделать за один день, одну репетицию, одну ночь!
С другой стороны, это хорошо, скука не одолеет, да и пообщаться не мешало бы со всем коллективом, а то давненько я этого не делал. Заодно, может, что ценное узнаю. Что ж, жонглировать, так жонглировать. Вперед! Новые номера зовут в свои ряды всех!
Так я и тренировался всю репетицию вместе с Настей, пытаясь привыкнуть к новому образу. Ей эта затея очень даже понравилась, и она не скрывала этого. И как мне удалось провести эту репетицию, к которой я был практически не готов, в смысле жонглирования? С фокусами я покончил сразу же, так как мне уже порядком надоели домашние выступления, где я показывал свое мастерство перед друзьями. Так что не показать здесь было бы для меня позором. Но все обошлось, и я с блеском закончил свой номер, затем собрал весь свой нужный «хлам» и утрамбовал в коробку, приобретенную исключительно для таких вот небольших «прогулок» по выступлениям в черте города и не только (по крайне мере я так надеялся).
Завершилась репетиция чуть позже восьми, а точнее сказать в двадцать-двадцать, но заметьте, никто не протестовал и не спрашивал разрешения уйти домой. Они знали — это их первое выездное выступление, и все должны показать себя с наилучшей стороны, чтобы их запомнили, полюбили и пригласили в следующий раз еще. Любовь Васильевна и Сергей Дмитриевич на протяжении многих лет вкладывали, вкладывали, и будут вкладывать свои «души» в цирк. Это для них стало не просто работой, за которую получаешь небольшие деньги. Цирк для них стал вторым домом, второй жизнью. Все, что они ни делали, они старались, прежде всего, для цирка, в котором провели почти всю свою жизнь, прошли через радость и горе, беду и смех. Именно смех вселял им надежду и веру в завтрашний день! Именно он делал их сильнее и настойчивее в достижении тех или иных вопросов. «Теперь смех должен продлиться дольше! Я наполовину осуществил их мечту, и осталось совсем немного, то, что я собирался совершить от своего имени, а не от их, как это было чуть ранее, буквально пару дней назад. Я должен был внести в коллектив мир и порядок, восстановить справедливость, а уж потом, после поимки «ненужного хлама» и его устранения, мог бы спокойно перейти к завершающему акту в своей пьесе. К тому, без чего практически никогда не обходится идеальное произведение великих драматургов — к эпилогу! Я уже сейчас знаю все то, что будет в скором будущем, по крайне мере большую часть и отступать от задуманного не собираюсь!»
Так вскоре в полном одиночестве я добрался до дома. Что и ни говори, а с Вероникой и Иннокентием веселее. Можно как узнать многое, так и многое сообщить. Они как две противоположности, находящиеся на разных чашах весов. Он — всегда веселый, любящий пошутить как над собой, так и над другими, чрезмерно болтливый, отчего хохот пробивает буквально всех, даже я иногда улыбаюсь от его «баек». Она — всегда задумчивая, проверяющая каждый свой шаг, говорящая сравнительно мало (особенно когда у нее что-нибудь спрашиваю я), по большей части предпочитающая только слушать, что у нее получалось лучше всего. Но стоило только ее немножко расшевелить, как и она становилась не хуже своего брата по части остроумия. Я сразу же подумал, как только увидел их вместе: «Им нужно всегда быть рядом, тогда скуки у них никогда не будет! Они так идеально друг друга дополняют и когда вдвоем, то всегда могут выйти из любой сложной ситуации «сухими из воды», но не просто выйти, а выйти со смехом, чего нам всем так не хватает».
В девять я поужинал и хотел идти спать, но мимолетно взглянул в окно, что заставило меня подойти ближе и посмотреть на то, что находилось за пределами квартиры: совершенно безоблачное чистое небо, усеянное звездами. Одни светились ярче, другие, чуть тускнее, но все вместе они идеально сочетались, доказывая, что наша Земля не единственная во Вселенной. За окном было так тихо и спокойно, что мне хотелось вечно стоять вот так и любоваться зимой, но дела бывают, как известно, у всех и у меня они тоже имелись — завтрашнее выступление. Первое выездное выступление в цирковом коллективе!
— Нужно выспаться! — сказал я самому себе.
Да, это нужно было сделать в первую очередь и чем скорее, тем лучше, так как помимо фокусов мне навязали еще и жонглеров. Нет, я, конечно же не прочь поучаствовать в еще одном номере, но не так же быстро!
— Это все из-за Алексея! — произнес я, выключая свет.
Не случись с ним что-нибудь нехорошее, мне бы не пришлось завтра вставать в семь утра и не устраивать репетицию по киданию картошкой. Ведь я не хотел, чтобы во время номера у меня упал мяч. Я просто не был готов к такому морально. К тому же с этой Настей на плечах кидать что-либо было практически невозможно.
— Я сделаю все так, как нужно! Я буду стараться!
Глаза от усталости стали слипаться, и больше об этом дне я не запомнил ничего. Единственное, что мне пришло в голову перед тем, как полностью подчиниться сну, было то, что в фокусах много слабых, на мой взгляд, мест и завтра все нужно продумать до мелочей, составляя запасную программу, — вдруг пригодится.
Утро, как всегда, встретило меня нежеланием вставать, но что надо — то надо.
Не валяться же мне целый день в кровати и пропустить из-за этого выступление? Конечно же, нет. О такой глупости я даже и не думал, да и вряд ли когда подумаю.
Перекусив тем, что было и переодевшись, я выбрал себе наиболее удачные три картофелины и стал ими жонглировать. Сначала они никак не хотели ловиться, но чем больше я их кидал, тем больше у меня получалось. Где-то минут через сорок я закончил это «упражнение», посчитав, что справлюсь с ним, подумал над фокусами, захватив пару более удачных, взаимозаменяющихся и полностью одевшись, вышел из квартиры, закрыв ее на ключ.
Погода на улице стояла отменная, как раз такая, какая мне нравилась. Небольшой морозец затруднял дыхание, склеивая нос, но не давал снегу скрипеть под ногами.
У шатра, мне посчастливилось наконец-то увидеть двух охранников-милиционеров, которые стояли
