иначе? И обувка твоя… э-э-эм-м-м… Мы и сами-то еле спаслись! О-о-ох! Разве ты не помнишь?!
Смысл сказанного застрял где-то на подступах к замеревшему рассудку Марта, но руки, будто имели собственный разум, поднялись и схватились за голову – и только затем парализующе-ледяной волной прорвалось-таки осознание: во внутреннем кармане куртки, упрятанные так, чтобы не потерять и не повредить, остались деньги и документы! Да чёрт с ними, с деньгами, но – паспорт!..
И тело ответило вспышкой жара. Лицо запылало.
– Нам… надо вернуться в пещеру… – еле выговорил Март.
– Чего? – Магуш вздрогнул. – Это… Столько переживаний из-за какой-то… как её там? Ку-р-рут-ка? Хэх! Что ж, можешь забрать себе шкуру Максуда, – он барским жестом махнул на нынешнее одеяние Марта. – Ему она больше не понадобится, зато на тебе – как родная. Мало? Возьми и мой кушак в придачу! И можешь не платить, не волнуйся! – старик вроде даже обиделся.
– Меня уже тошнит от твоей вонючей шкуры! – гаркнул Март. – И кушак твой – повеситься только! Документы остались в куртке, понимаешь ты?! Я не смогу вернуться без документов!
Старик испуганно отступил и теперь смотрел неотрывно на Марта, словно боялся упустить момент, когда тот бросится него с кулаками. Зрачки мага расширились настолько, что глаза его, и так тёмные, стали совсем как два колодца – в похожий Март спускался прошедшей ночью.
– Вообще-то, вход в пещеру завален… Намертво завален… – пролепетал старик.
Март, и сам немало удивлённый вспышкой ярости, сбавил тон:
– Ну… А если кто-нибудь поможет?.. Пастухи! Конечно, пастухи! Они…
– Они?! Малик и Максуд?! Ушли давно – ты всё проспал! Я даже не знаю в какую сторону погнали они стадо! Но… всё поправимо: ты можешь дождаться их здесь!
Март перевёл дух – от сердца немного отлегло.
– Как скоро они вернутся?
– В прошлый раз они проходили мимо… хэм-м… с месяц назад! Так!
«Месяц?! – взорвалось в голове у Марта – и рассыпалось внутри груди жгучей шрапнелью. – Как же долго!.. Ну… видимо, придётся потерпеть».
– А до того – ещё месяца три… – добавил старик, наблюдая за Мартом так, словно в ране нащупывал застрявший осколок. – Можно, конечно, попросить помощи в посёлке, однако это пустая трата времени: вряд ли кто-нибудь, кроме бывалых пастухов (а из них через эти места гоняют стадо только Малик с братом), согласится сунуть нос в то самое урочище, а тем более – в пещеру. Да и сами-то братья – после всего случившегося… хэм-м-м… – он покачал головой.
Март опустился на землю и, не замечая рези в ладонях, с силой растёр лицо. Пятна сукровицы размазались, смешались с румянцем.
«Прежде всего – взять себя в руки…»
Открыл покрасневшие глаза. Выдохнул длинно сквозь зубы – словно полоснул себя клинком с оттягом, болью заглушая боль, или вынул-таки из тела давешний осколок.
«Итак, вариантов всего два: дождаться пастухов и с их помощью попытаться откопать куртку (что, как утверждает старик, невозможно) или не терять понапрасну время и уходить прямо сейчас, а уж там – решать проблемы по мере их поступления. Вот так. Ну а если…»
Март почувствовал, что лёгкая, как омертвевшая ветка, ручонка коснулась плеча.
– Ты можешь остаться и научиться чему-то, – услышал он шелестящий сохлой листвой голос старого мага, – либо уйти и потерять всё. Уйти и получить знание одновременно – даже не надейся. Никому ещё не удалось одной рукой выдоить сразу двух коз…
7
…– Ну, значит, держи направление во-он на тот камень, – Магуш вытянул руку, указывая на выступавший из желтоватой дымки чуть накренившийся мегалит. – Остальные вехи запомнил? Иди чётко от одной к другой, не выпуская каждую следующую из поля зрения. К ночи, если поторопишься, увидишь огни селения. Да не пялься по сторонам и не смотри слишком пристально под ноги… – проворчал вдобавок.
Март кивнул, поправил на плече ремень своей новой, подаренной Магушем, дорожной торбы, куда щедрый хозяин сложил флягу и свёрток с едой (собственная его, Марта, сумка куда-то запропастилась, хотя многие вещи из неё нашлись довольно быстро), и пошёл, не говоря ни слова и не оглядываясь. Прощаться? Он уже всё сказал, и добавить было нечего. Если старик обиделся – это его проблемы. У каждого человека свои цели, и что же делать, если не у всех они совпадают…
– Ищ-щ… Ищ-щ… – послышалось за спиной, и вроде потянуло пылью.
И правда, небольшое серое облачко обогнало Марта и растаяло в паре шагов перед ним.
Оборачиваться не было желания, но любопытство пересилило, и Март, будто споткнувшись и при этом случайно глянув через плечо, успел заметить, как старик бросил ему вслед щепоть подножного праха: «Ищ-щ…» Старый болван!
Март поднялся на соседнюю возвышенность и, достигнув, как ему показалось, самой высокой точки, остановился перевести дух. Посмотрел по сторонам, оглянулся назад: много ли прошёл? Холм, увенчанный заскорузлым прыщом в виде жалкой пародии на жилище, сооружённой из подручных материалов то ли отшельником, то ли вообще неизвестно кем, лежал как на ладони. Самого хозяина прыща видно не было: наверное, убрался к себе в лачугу. Два козла – крохотные рогатые фигурки – всё так же паслись в низине, только переместились глубже в заросли.
«Вот и всё, что можно здесь встретить живого, – подумал, глядя на них, Март. – Змеи, пауки, скорпионы и дряхлые маги – не в счёт. Вокруг только горы, скалы и камни…»
Горы, скалы, камни… И над этим мёртвым, разваливающимся на большие и малые обломки миром раскинулась безраздельная, чистейшая и прозрачнейшая, совершенная и нерушимая синева!
«Когда-нибудь всё, что мы знаем, рассыплется в прах. Мы сами рассыплемся в прах. Останется лишь небо. Ищ-щ…»
Солнце всё так же слепило глаза, однако заметно сползло с зенита, и тени, робкие лазутчики ночи, почуяли слабость сияющего господина: выросли и удлинились, обрели глубину, отчётливо проявив малейшие детали рельефа омертвелой, как кожа прокажённого, земли.
– «Не пялься по сторонам…» – проворчал Март, копируя скрипучий голос отшельника. – Чему ты собирался научить меня, старик? Магии? – он усмехнулся. – Вот она где на самом деле – настоящая, неподдельная магия!
Место это, насколько чуждым, смертельным являлось оно для человека, настолько и дух захватывало своей демонической красотой! Похожей красотой обладает, например, скорпион – но скорпион всё-таки живое существо. Сколько же неосмотрительных путников поглотила здешняя неживая красота, превратив их высохшие трупы в часть раскинувшегося перед взором шедевра?
«Очарование смерти – вот что это за магия, вот от чего этот пейзаж завораживает взгляд и холодит душу! Есть всё-таки в смерти некая притягательная, гипнотизирующая сила…»
С высоты Марту
